Портулан - читать онлайн книгу. Автор: Илья Бояшов cтр.№ 19

Касатики бегали, как заведенные, от фуры к строению и обратно – бьюсь об заклад, такому усердию могло бы позавидовать армейское командование любой уважающей себя державы, но при виде всей этой похвальной хозяйственной деятельности жена Слушателя страдальчески сморщилась.

Мы с ней зашли в пристройку. То, что встретило нас за дверью, весьма смахивало на ангар. Стены от пола до потолка были заставлены аппаратурой, предназначение которой из-за тусклости освещения оставалось неясным. Несколько рабочих возились с кабелем, напоминавшим средней величины удава. Над головами трудяг искрили встретившиеся друг с другом провода, однако замыкание не отвлекало настройщиков. Судя по их спокойствию, свечение «коротышей» было обычным делом. Потолочные лампы, к которым вполне подошло бы определение «аварийные», спровоцировали на более пристальное разглядывание полок. О боги! Я наконец-то увидел, что там стоит, и растерянно оглянулся на сопровождавшую меня безмолвную мышь. Какое-то время мы общались глазами. «Неужели он на это решился?» – «Да, это правда, вы же все видите сами!» – «Ваш муж действительно сбрендил!» – «Сделайте что-нибудь, ведь вы его единственный друг, не правда ли?…»

При всей склонности Большого Уха к эксцентрике я и представить себе не мог, что дело зайдет так далеко.

– Сколько подобных бараков? – спросил я женщину.

– Девять, – сказала она, – не считая подвала… Вне всякого сомнения, шла настройка оборудования. Невозмутимый спец – накинутый на плечи зеленый медицинский халат свидетельствовал о принадлежности парня к более породистому племени техников – прохаживался вдоль стены с проигрывателями (да, это были они!), насаживая на них виниловые миньоны. Распределив очередную партию, сосредоточенный паренек возвращался к ящику под номером сорок пять, целыми горстями выхватывая из него очередные конвертики. Он распечатывал их на ходу с ловкостью шулера, открывающего новые карточные колоды; сорванная пленка помещалась в бездонные карманы халата. Судя по тому, с какой скоростью техник скармливал диски «панасоникам» и «самсунгам», процесс обеда был отлажен до совершенства. Я нагнулся над ящиком, сгреб несколько миньонов и поднес их к носу – то был плодовитый, словно кролик, Фрэнк Заппа. Нюанс – на каждом диске была записана всего одна тема! Пока я соображал, сколько подобных носителей может вместить в себя «гроб» номер сорок пять, оранжевые муравьи притащили номер сорок шестой. Подошедший на подмогу технику еще один медицинский халат начал черпать из сорок шестого теперь уже Ференца Листа. Кормление аппаратов продолжилось.

Пройдя ангар и оказавшись в круглой башне, мы с Дюймовочкой потоптались в зале первого этажа, где расположились «белые воротнички». Перед несколькими мониторами с сухим бухгалтерским треском работали клавиши. На одинаковых столах скучали кружки с остывшим кофе. Компьютерщики были сосредоточенны, словно китайцы в ГУМе. Эти пленники информации не обернулись даже на голос хозяйки. Впрочем, никто на нас не оборачивался. Все девять дверей зала были распахнуты, во всех девяти пристроившихся к башне ангарах кипела наладка. Вдоволь наглядевшись на работу нескольких десятков человек, подчиненную единому, внушающему невольное уважение ритму, я отвернулся к окну и принялся наблюдать за подъезжающими грузовиками. Нет, Слушателю нельзя было отказать в гениальности! И в день 4 октября, и тогда, в Барвихе, я не поверил в его откровенный бред, я подверг сомнению (разумному, надо сказать!) его параноидальную идею. Сейчас же, в результате интриги неких сил, которым, видимо, нравилось нас сталкивать, оказался свидетелем воплощения самой дикой задумки на свете. На моих глазах конструировался полифонический метод – прямое доказательство человеческого сумасбродства, с которым бессилен справиться даже сам Господь. О Слушатель! О Большое Ухо! Успехи своей столичной жизни, являющиеся образцом подражания для бесчисленного множества менее удачливых провинциалов, он швырнул в топку поистине шизофренической страсти. Он строил карьеру только ради последующего бегства в эфемерное пространство, которое готовился заполнить ревом бесчисленных симфонических оркестров и популярных групп. Головокружительные связи этого самородка с обитателями силиконово-кремниевых долин, его немыслимая энергия и нехилые деньги служили лишь средством для готовившегося полета к облакам и туманам. Он, несомненно, сошел с ума – зато как сошел! Разглядывая набитые «миньонами» большегрузные «вольво», я размышлял о том, что во всякой психической болезни, несомненно, происходит некий генезис. Начав с покупки пластинок по «рубь пятьдесят» и рассыпающегося ящика с примитивным тонармом, мой вейский знакомый воздвигал сейчас катапульту, создание которой по затратам и усилиям смахивало на возведение Большого адронного коллайдера.

Странно, но в месте, куда свозилась вся музыка мира, не раздавалось ни одной самой тихой мелодии, не проснулся ни один мобильник с пусть и совершенно пустяковой песенкой. Шаги, трески, щелканье и скрипы – вот и все, что я слышал. Подруга Большого Уха за моей спиной бормотала про караваны фур с «этническими композициями», закупленными в ЮАР, Китае, Камбодже и Японии. По ее словам, классику в изобилии предоставляла Германия; рок – Америка (в настоящее время сбрендивший меломан как раз и улаживал там свои таможенные дела); румбу и танго – Бразилия и Аргентина (разумеется, а что они еще могли предоставить!). Слушая отчет дамы, которой впору было не лепетать, а выть, я мог только догадываться, насколько грандиозный затевался план, какая математическая изощренность была при этом проявлена. Сколотивший состояние сумасброд поставил себе целью растранжирить средства на единственное стоящее, по его мнению, предприятие – этот Робин-Бобин страстно желал выжать в один бокал всех без исключения музыкальных творцов. Как я понял, компоненты коктейля приобретались в Нью-Йорке, Берлине, Мельбурне, Токио и в других не менее уважаемых местах с помощью целого легиона менеджеров по продаже дисков и инженеров по звукозаписи, воплощающих любые пожелания и капризы заказчика. Я представил себе взъерошенный Слушателем улей: римских знатоков месс, мотетов, мадригалов и рическаров, мюнхенских адвокатов, специализирующихся на оптовых поставках, усердных лондонских музыковедов, заказывающих в EMI Classics и Etcetera Records все, что имело отношение к Депре, Вилларту, де Роре, Царлино, Вичентино, Габриели, Палестрине, Франческо да Милано, Винченцо Галилеи, Буллу, Доуленду, Кристоферу и Орландо Гиббонсам, Симпсону, Локку, Ланье, Филипсу, Лупо, Томкинсу, Брейду и еще десяткам тысяч композиторов всех стран и всех народов. Мне представились россыпи виниловых дисков с немецким романтизмом и целые их горы с оголтелым французским авангардом XX века. Я вспомнил об арабской полиритмии и спросил себя – неужели сумасшествие Большого Уха присовокупит к этой вселенной еще и ритмы такиль тани, такиль ауваль, махури, хазадж и рамаль, но тут же сам себе ответил: «Да, несомненно присовокупит». Я боялся и думать об Индии, но совершенно не сомневался – Слушатель не обойдется без мелодий в традициях Хиндустана и Карнатаки. И все это, заказанное им в лучших звукозаписывающих фирмах, безостановочно упаковывалось, покрывалось печатями, не кантовалось и загружалось в контейнеры, которые днем и ночью двигались в одном-единственном направлении (их притягивал к себе магнит, внутри которого я и имел честь находиться); все это, синхронизированное усилиями десятков, если не сотен специалистов, должно было в некий момент усладить слух господина, затеявшего помериться силами с самим Саваофом.