Разгром Японии и самурайская угроза - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Шишов cтр.№ 31

Как в России, так и за границей, в том числе и в Японии, порт-артурской трагедии 13 апреля было уделено большое внимание. Причем и в печати, и в официальных военных кругах почти единогласно признавалось, что главной потерей для России была гибель флотоводца, а не сильнейшего в составе Тихоокеанской эскадры эскадренного броненосца «Петропавловск». Так, английская газета «Таймс» писала:

«Россия лишилась прекрасного корабля, но еще более потеряла в лице человека, которому предстояло, вероятно, сделать русский флот важным фактором в войне. Его потеря и род гибели наносят тяжелый удар русскому флоту, не говоря об исчезновении доблестного и вдохновляющего начальника, влияние которого, внося новый элемент в войну, признавалось и японцами. Суждение неприятеля — лучшее доказательство того, что Макаров, с признанным обладанием им в совершенстве морской науки, соединял качества великого моряка…

Нисколько не желая сомневаться в наличии умственных сил России, мы можем сказать, что с кончиной адмирала Макарова Россия теряет вождя, которого трудно будет заместить».

Была ли гибель флагманского броненосца с командующим на борту случайной? Думается, что нет. Много прямых и косвенных фактов свидетельствует о том, что мина (или минная банка — и это точнее всего) появилась на обычном пути эскадренного броненосца отнюдь не в результате обычной минной ловушки, устроенной японцами у входа в военно-морскую базу противника.

Японское командование не могло не оценить роли нового командующего русским флотом Тихого океана в обороне Порт-Артурской крепости и объективно служившего серьезной помехой в осуществлении далеко идущих планов Страны восходящего солнца в войне с Россией. Ведь положение дел на Дальнем Востоке прямо зависело от положения дел на море. Японское командование на сей счет не строило никаких иллюзий.

За короткое время командования вице-адмирала Макарова (чуть больше месяца) порт-артурская эскадра выходила в Желтое море в поисках встречи с японским броненосным Соединенным флотом шесть раз. За все остальное время Русско-японской войны — всего три раза: один раз при вице-адмирале О.В. Старке и два раза — при В.К. Витгефте. Тут, как говорится, комментарии совершенно излишни.

Высшее японское командование и флотоводец Того, в частности, понимали, что сухопутную крепость можно обойти, а военно-морскую базу можно блокировать. Но что делать с русским флотом, командующий которым признает только активные действия против неприятеля? А все кратчайшие и удобные пути-дороги на поля Южной Маньчжурии вели только через Желтое море.

Чтобы свести на нет боевую активность еще достаточно мощной порт-артурской эскадры, японцам надо было сделать следующее. Или разгромить, уничтожить ее в морском сражении, или с помощью минных постановок и брандеров надежно запереть во внутренней гавани. Первое сделать они просто не могли и не решались, а второе У них не получилось даже после нескольких попыток. Остался третий путь в чисто самурайском духе, который к тому же не требовал большого напряжения сил и средств. Было решено убрать командующего русским флотом и тем самым достичь конечной цели.

Совершить, скажем, покушение на флотоводца на берегу не представляло японской разведке никакой трудности — в Порт-Артуре было более чем достаточно вражеских шпионов. Но Макаров почти все время находился на кораблях и на берегу бывал лишь в исключительных случаях, поэтому удобный момент для покушения на него мог представиться не скоро.

Оставался последний путь — уничтожить командующего русским флотом вместе с флагманским кораблем. Уничтожить — но не в честном, открытом морском бою. И здесь японская разведка просто не могла не сказать своего «веского» слова, выдав военно-морскому командованию всю необходимую информацию и сделав, вне всякого сомнения, необходимые штурманские расчеты.

Без сомнения, агентурные данные о постоянных курсах русской эскадры во время выхода ее из порт-артурской гавани и возвращения обратно, эволюциях, совершаемых кораблями при крейсерстве, расположении заградительных минных полей, береговых батарей и прожекторных установок позволили японским штабным специалистам точно рассчитать точку постановки минной банки на пути флагманского броненосца. В достоверности разведывательных данных не приходилось сомневаться — их готовили профессионально подготовленные шпионы из числа офицеров японского флота и Генерального штаба.

Такая точка могла быть только одна — в том самом месте, где «макаровская восьмерка» соприкасалась с обычным курсом боевых судов эскадры, уходящих в море или возвращающихся на базу. А то, что Макаров будет идти на флагманском корабле и вести за собой эскадру, — здесь сомнений быть просто не могло. Так что помешать уничтожению эскадренного броненосца «Петропавловск» с командующим на борту могла только случайность. Макаров должен был погибнуть.

Того торопился не случайно. Развертывание сухопутных операций могло опасно затянуться из-за решительных действий порт-артурской эскадры. Стоял вопрос: как скоро японские сухопутные армии могут десантироваться на побережье Южной Маньчжурии?

12 апреля с наступлением темноты специальный отряд японских кораблей и вспомогательное судно — минный крейсер «Кориу-мару» приблизились к Ляодуну. Темнота помешала неприятельским постановщикам мин сразу точно определить свое местонахождение. Их несколько раз с берега освещали прожекторами, но береговые батареи огня не открывали — боялись обстрелять своих (несколько раньше к островам Эллиот были высланы русские миноносцы).

Вот что пишет очевидец тех событий: «В тот день вечером трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовались силуэты нескольких судов… наши прожекторы до них „не хватали“ около двух миль. Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят на месте, не то бродят взад и вперед по тому же месту».

Подозрительные суда «бродили» в ночи на одном и том же участке внешнего рейда Порт-Артура с одной целью: предельно точно поставить на пути русского флагмана минную банку. Определить место сброса «минного букета» в ночных условиях было сложно. Поэтому пришлось «побродить» перед Крестовой горой. Минную банку поставили на такой глубине, что коснуться ее днищем мог только самый глубокосидящий в воде русский броненосец — таким и был «Петропавловск». К сожалению, расчет японских штурманов оказался верен. Утром следующего дня произошла порт-артурская трагедия.

Ночью Макарову доложили об обнаружении неизвестных судов на внешнем рейде и спросили разрешения на открытие огня береговыми батареями. Но тот в силу пребывания в море отряда эскадренных миноносцев для разведки японских сил у островов Эллиот такого разрешения не дал, а приказал утром проверить то место: «не набросали бы какой дряни» нам японцы.

Ни сам вице-адмирал Макаров, ни кто-либо из его окружающих в ходе утренних событий не вспомнили о подозрительных силуэтах, смутно виденных сквозь сетку дождя, озаренную лучами прожекторов. А ведь силуэты кораблей появились именно в вершине «макаровской восьмерки», которую русские корабли описывали при крейсерстве, — восточнее Крестовой горы и южнее горы Белого волка. Протралить этот участок внешнего рейда хотя бы контрольным проходом тральщиков, поискать, «не набросали ли какой дряни», — об этом в штабе командующего словно забыли.