Тайны древних миграций - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Бутаков cтр.№ 56

6. Происхождение цивилизации Винча от культурного импульса (миграции), шедшего из Малой Азии, не может считаться доказанным. Датировки древнейших артефактов Винча (уже упомянутые надписи из Тэртэрии) делают эту культуру синхронной позднему Чатал-Гуюку. В то же время среди археологов есть немало тех, кто выводит культуру Винча из предшествовавшей ей на Балканах позднемезолитической культуры Лепенски-Вир.

7. Наконец, концепция Сафронова-Николаевой неоправданно жёстко детерминирует смену археологических культур или их элементов миграциями их носителей. В то же время она априори рассматривает археологические культуры как моноэтнические. На недостатки такого подхода указывалось ранее. Здесь добавим в качестве примера культуру воронковидных кубков в Западной Европе IV-начала III тысячелетия до н. э. Её главный маркирующий признак «мигрировал» независимо от остальных слагающих элементов культуры. Это даёт основание говорить о заимствовании как важном факторе распространения элементов культуры (не только данной, но и вообще) в древности. Малоправдоподобной представляется и такая миграция, при которой народ целиком снимался с предыдущего места обитания. Всё, что мы достоверно знаем о миграциях в истории, позволяет утверждать, что миграции были многовекторным расселением. При этом часть парода всегда оставалась на старом месте.

Гипотеза Вяч. Вс. Иванова и Т.В. Гамкрелидзс соединяет индоевропейскую атрибуцию ДЯКИО и представление о миграции её носителей на запад в III тысячелетии до н. э., как о главном факторе «индоевропеизации» Европы, с углублённой хронологией праиндоевропейской общности и сё связью с цивилизациями Ближнего Востока. Согласно этой гипотезе, ИЕП располагалась в V–IV тысячелетиях до н. э. в восточной части Анатолийского плоскогорья, Армянском нагорье и северной части хребта Загрос (Курдистан — восток Турции, север Ирака и северо-запад Ирана).

Важным аргументом в пользу близости ИЕП к культурным очагам Передней Азии исследователи считают изобретение колеса и одомашнивание лошади: «Для определения индоевропейской прародины едва ли не решающее значение имеет терминология колёсного транспорта». Считается, что эти рубежные сдвиги в развитии «техники» впервые были сделаны в Месопотамии в IV тысячелетии до н. э. Менее существенным для локализации ИЕП представляется наличие водного вёсельного транспорта, т. к. он мог быть и в других регионах.

Ещё одним аргументом в пользу переднеазиатской ИЕП авторам гипотезы послужила относительная архаичность анатолийских (хетто-лувийских) и армянского языков. Исследователи объяснили данное явление тем, что носители этих языков не мигрировали далеко с ИЕП, остались по сути в её районе. Гипотеза английского учёного Хеннинга, отождествившего кутиев (гутиев), вторгшихся в Месопотамию в конце III тысячелетия до и.э., с тохарами, также, по мнению Гамкрелидзе-Иванова, подтверждает их точку зрения. Движение тохар отражает часть миграции индоевропейцев со своей прародины, расположенной недалеко от Месопотамии.

По версии Гамкрслидзе-Иванова, основным вектором расселения индоевропейцев, уже расщепившихся на отдельные народы (позже давшие начало языковым группам), был восточный. Арийцы, тохары (за исключением кутиев) и носители «древнеевропейских диалектов» двинулись через Иранское нагорье к югу от Каспийского моря. При этом среди арийцев уже тогда произошло разделение. Часть их осталась в районе прародины и в будущем создала государство Митанни в Северной Месопотамии. Будущие индоарийцы пришли в Индию через Иранское нагорье. Путь нуристанцев в Гиндукуш пролёг севернее. В Среднюю Азию мигрировали иранцы, тохары и носители «дрсвнеевропейских диалектов». Первые расселились но широким просторам евразийской степи, впрочем, часть осталась па Иранском нагорье или вернулась туда позже. Тохары двинулись на восток в Центральную Азию.

Миграционный поток будущих «древнеевропейцев» двинулся па запад дальше иранцев и вторгся в Центральную Европу, где и дал начало славянам, балтам, германцам, кельтам и италийцам. В то же время греки, иллирийцы и фракийцы, по мнению исследователей, пришли на Балканы непосредственно из Малой Азии. На Балканах же и сомкнулись оба потока индоевропейской колонизации Европы.

От себя добавим, что заселение Иранского нагорья в III тысячелетии до н. э. арийцами хорошо объясняет существование там в это время высокоразвитой страны Аратта, знаменитой у шумеров. В арийских легендах о прародине часто упоминаются высокие горы Меру, за которыми лежит замёрзшее море. Эти признаки, хотя и с некоторой натяжкой, могут быть отнесены к высоким горам Эльбрус, к северу от которых находится Каспийское море, замерзающее в своей северной части. С этим образом могли соединиться и сведения о Кавказе, к северо-западу от которого лежит Азовское море, на зиму замерзающее. Воспоминания арийцев о долгой холодной зиме на их прародине соответствуют реальной климатической картине Армянского нагорья и сопредельных горных районов, где стоят суровые снежные зимы.

В период, когда она выдвигалась, концепция Гамкрелидзе-Иванова получила поддержку на государственном уровне. Их двухтомник «Индоевропейский язык и индоевропейцы», вышедший в 1984 году, был в 1988 году удостоен Ленинской премии. В иное время это была бы заявка на роль «единственно верного учения в языкознании». Но, конечно, она вызвала критику среди учёных не поэтому.

О.Н. Трубачёв в своей работе «Этногенез и культура древнейших славян», впервые вышедшей в 1991 году, подверг серьёзной критике ряд доводов этой и других теорий ИЕП. Касаясь одного из них, он писал: «Уязвимо заключение авторов теории ближневосточной прародины индоевропейцев: “Смещение общеанатолийского по отношению к первоначальному ареалу распространения общеиндоевропейского языка было сравнительно небольшим. Этим и объясняется исключительная архаичность анатолийских языков”. Для нас совершенно очевидно, что из этой же самой посылки — архаичность хеттского и других анатолийских языков — может быть с гораздо большим основанием сделан вывод о дальней миграции, приведшей эти языки на периферию некоего ареала».

В пользу локализации ИЕП в Европе, по мнению Трубачева, свидетельствует распространение древне-европейских гидронимов, которые исследователь считает праиндоевропейскими. Участков их концентрации три: в Северо-Западной Германии, в Прибалтике и в Средней Италии. Поскольку «кучность однородных… названий как раз характеризует зоны экспансии, колонизованные районы, а отнюдь не очаг возникновения», то «центр древнего индоевропейского этноса в Среднем Подунавье определяется… как бы векторным способом — примерно посередине между тремя крупными скоплениями… индоевропейских гидронимов… выступающих здесь как на периферии ареала».

Постулируемая же теорией Гамкрелидзе-Иванова «вторичная северо-понтийская прародина индоевропейцев Европы, пришедших сюда очень давно будто бы в результате миграции в обход Каспийского моря или через Кавказ, не объясняет образования древнеевропейской гидронимии. Ничего отдаленно напоминающего этот компактный ономастический ландшафт нет ни в Малой, пи в Большой Азии, хотя там его зафиксировали бы древнейшие письменные традиции. Компактный древнеиндо-европейский ономастический ареал мы находим только в Европе, и диагностическое значение этого факта трудно переоценить в вопросе древней локализации индоевропейцев».