Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 45

С этого момента поэт как пишут некоторые его биографы, «перешёл на нелегальное положение» и стал прятаться от гепеушников, уезжая в другие города.

А друг Есенина, Алексей Ганин, по-прежнему не принадлежавший ни к какому литературному объединению и продолжавший называть себя «романтиком ХХ века», выпустил сборник избранных стихов и поэм «Былинное поле» (деньги на издание дала Айседора Дункан). В сборнике были такие строки:

На следующий день после выступления на диспуте «Леф вызывает своих критиков» Владимир Маяковский поехал в новую лекционную поездку. На этот раз ему предстояло посетить Гомель, Винницу, Одессу и Киев.

Лили Брик тоже покинула Москву, но она отправилась за рубеж.

Зачем?

Аркадий Ваксберг пишет:

«Очередная поездка за границу была задумана сразу же по возвращении из Германии».

Необходимость этой поездки Бенгт Янгфельдт обосновал так (возможно, он слышал это объяснение из уст самой Лили Юрьевны):

«Она поехала туда без особых дел, для того чтобы развлечься. Однако она взяла с собой платья советского модельера Надежды Лимановой, которые они с Эльзой демонстрировали на двух суаре, устроенных парижской газетой».

И вновь возникают всё те же самые вопросы. Как же так? Советских граждан (даже самую что ни на есть трудовую интеллигенцию) большевики за границу не выпускали. А нигде не работавшая Лили Брик ездила туда, как в Малаховку. Порою по нескольку раз в году! Почему? Для чего?

Объяснять кому бы то ни было (включая и Бенгта Янгфельдта) истинную причину своих вояжей за рубеж в планы Лили Брик, надо полагать, никогда не входило. А ездила она туда потому, что её отправляло ОГПУ. Разумеется, не для того, чтобы «развлечься», а чтобы выполнить целый ряд «особых дел». Кроме того, эта поездка вполне могла быть связана и с судьбой коварного «прожигателя жизни» Александра Краснощёкова, которого Лили Юрьевна своевременно разоблачила.

Демонстрация платьев модельера Лимановой была хорошим прикрытием для её «дел» в Париже. Письма, которые она посылала в Москву Владимиру Владимировичу и Осипу Максимовичу, а они – ей, тоже должны были что-то «прикрывать».

Вот, к примеру, какое письмо отправил ей Маяковский в середине февраля:

«Дорогой-дорогой, любимый-любимый, милый-милый Лисятик!

Пишу тебе на тычке, т. к. сию минуту еду в Одессу и Киев читать и сию же минуту получил твоё письмецо…

Спасибо…

Мы живём по-старому. Был пока что на «Лизистрате», но сбежал с первого акта.

Дочего дрянь!

Рад ехать в Одессу. Тут ужасные ветра и холод.

Пиши, детик, из Парижа и скорей!

Целую тебя крепко-крепко.

Весь твой <рисунок Щенка>».

«Лисистрата» – это спектакль по комедии Аристофана, поставленный в Музыкальной студии МХАТ Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко.

Сюжет комедии был весьма злободневным, её автор – великий древнегреческий комедиограф, автор сорока четырёх пьес, его называли «отцом комедии». Да и Немирович-Данченко тоже был не самым последним режиссёром той поры. А Маяковский пишет: «дрянь». Почему? Сам спектакль был не очень удачным? Или поэт, прославлявший и воспевавший революционные войны, всех «разрушителей войн» вообще встречал в штыки? А может быть, сюжет Аристофана напомнил ему эпизод из его собственной биографии, когда Лили Брик, борясь за торжество нового быта, разорвала их отношения на целых два месяца?

Отослав во Францию письмо, Владимир Владимирович отправился на Украину. Отвыступав в Гомеле и Виннице, добрался до Одессы, где 20 февраля состоялось его первое выступление (в Северном театре).

21 февраля одесская газета «Вечерние известия» сообщила читателям:

«Маяковский готовит к печати книгу стихов «Памятник рабочим Курска», собирается написать ряд произведений для театра и в скором времени отправляется в кругосветное путешествие, имея приглашение читать стихи и лекции в Америке».

О том, как встретили поэта любимые им одесситы, рассказала другая местная газета – «Известия» (22 февраля). Её статья, написанная столь по-одесски прямо, столь мудро и столь остроумно, вполне заслуживает того, чтобы привести из неё достаточно большой отрывок:

«Лекция Маяковского – которая явилась не столько лекцией, сколько лёгкой литературной митинговщиной – была от начала до конца проникнута одной основной, правда, давно уже не новой в устах футуристов мыслью: нет искусства, кроме футуризма и Маяковского, пророка его.

Самореклама идеологическая, самореклама революционная. Всё остальное, что не подходит под масштаб Лефа, сбрасывается широким, чисто русским жестом со счетов литературы. Всё остальное – ничтожное племя, пайконосы, розоворубашечники. Серапионовы братья? Помилуйте, да это какие-то недоноски. Пролетарские писатели – да где же они? Наши критики? Луначарский пишет, Сосновский пишет, даже Чичерин пишет, но что ж поделать, когда у ответственных совработников ещё не выработался вкус к искусству.

Революционные пай-мальчики, футуристы, выставляют на вид свои революционные качества. Мы, мол, за пайками не гонялись, мы в эмиграцию не удрали. Мы самые нужные, потому что Клюев дурак, потому что Ал. Толстой барин…

Но полемику в сторону! Выступление большого современного поэта – правда, выступление, обставленное антрепренёрским барышничеством и далеко не с пролетарской непоредственностью и скромностью – не могло не взбудоражить нашу общественность. На лекцию пришла пролетарская молодёжь, кое-кто из академической, седовласой интеллигенции, явившейся поглазеть на диво дивное, на всамделишнего, не одесского, лефовца.

Как бы там ни было, Маяковский всё-таки свой поэт, хоть и претенциозный и не отрешившийся ещё от чудачества жёлтокофтного протестанизма. Некоторые из прочитанных стихотворений, на которых лежало подлинное лицо творчества Маяковского, произвели сильнейшее впечатление. Другие, ничем не отличались от лубка, хотя автор и пытался выяснить их агитационное качество, снискавшее, по словам автора, внимание чуть ли не т. Ленина. Выступление т. Маяковского – значительное событие на фоне нашей одесской литературной мертвечины».

После ещё нескольких встреч с одесситами 23 февраля состоялось прощание – в центральном партийном клубе.

И вновь о ней высказались местные «Известия», отметившие, что Маяковский исключил некоторые «заскоки», которые вызвали неудовольствие публики на его прошлых выступлениях: