Балканы. Окраины империй - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шарый cтр.№ 76

^{Загреб. Площадь Бана Елачича. Фото. 1880 год}

22 июня Хорватия в безмолвии отмечала новый праздник, придуманный после провозглашения независимости День антифашистской борьбы. Считается, что одновременно с нападением гитлеровской Германии на сталинский Советский Союз — фактически прекратившим действие пакта Молотова — Риббентропа, что позволило коммунистам разных стран начать борьбу против нацистов, — в лесу Брезовац у города Сисак в полусотне километров от Загреба под могучим старым вязом был учрежден первый на югославской территории отряд Сопротивления. Партизаны сражались против немецких оккупантов и местных сторонников фашистов — вооруженных сил Независимого Государства Хорватия (НГХ). Прямо назавтра отважные бойцы заминировали железнодорожную ветку, через пару дней пустили под откос еще один эшелон. Партизаны сисакского отряда народного освобождения (почти все хорваты) проводили разные подрывные мероприятия, совершали диверсии, ликвидировали усташских чиновников и полицаев. В конце сентября отряд попал в окружение, но под покровом ночи его бойцы смогли переправиться через Саву и соединиться с другими товарищами по борьбе. В канонической версии истории Югославии утверждалось, что Иосип Броз Тито принял решение о всеобщем восстании 4 июля 1941 года (впоследствии — День борца), поэтому брезовацкую инициативу и не замалчивали, и не выпячивали. Мемориал, абстрактный бетонный вяз, появился в партизанском лесу после смерти маршала.

В социалистической Хорватии памятную дату начала антифашистского сопротивления назначили на 27 июля — на так называемый День народного восстания в местечке Срб в отрогах Велебитских гор. В титовской историографии эти события представлены как первый яркий пример вооруженного отпора (преимущественно сербского) злодеяниям НГХ. Монументальный памятник — стелу с бронзовыми скульптурами знаменосца, бойца с ружьем, крестьянина с вилами и матери-защитницы в платке — установили в 1951 году. Хорватская историческая школа рассматривает восстание в Србе как противоречивое явление: больше, чем антифашистская борьба, это была вооруженная акция против хорватов, в основном против мирного хорватского населения. Повстанцы якобы были разными — и коммунистами, и националистами-четниками, и рассчитывали они на вмешательство в ситуацию на своей стороне итальянских оккупационных сил. В первой половине 1990-х годов Срб (большинство населения городка по-прежнему составляют сербы) опять попал в зону вооруженного конфликта, и памятник разрушили. По одной версии, хорватские танкисты, чистого злодейства ради. Через 20 лет мемориал восстановили и повторно ввели в эксплуатацию в присутствии президента республики.

^{Плакат «Все на фронт! Все в партизаны!». Ок. 1943 года}

Нюансировка памятных дат имеет под собой ясную национально-идеологическую основу, как и почти всё на Балканах. Новая Хорватия, начиная отсчет истории сопротивления со «своих» партизан, тем самым утверждает связь государственной традиции с антифашистским движением, а не с НГХ, младшим союзником и послушной марионеткой немецких национал-социалистов, страной, в которой действовали концентрационные лагеря и расовые законы. Ведь первый опыт восстановления хорватской государственности (через паузу в восемь с половиной веков ^[43]) оказался печальным, если не сказать трагическим, и все же опытом, от которого загребские политики в 1990-е годы не смогли или не захотели полностью отказаться. То обстоятельство, что в апреле 1941-го многие хорваты приветствовали приход к власти усташей — поскольку, как объясняется, были разочарованы положением своего народа в королевской Югославии, — конечно, не затеняет многочисленные преступления режима Анте Павелича. Как, впрочем, не отменяет и тот факт, что относительно общей численности населения антифашистское сопротивление в Хорватии к концу войны оказалось самым массовым во всей Югославии.

^{Казнь командира партизанского батальона хорвата Степана Филиповича в оккупированном нацистами Вальеве. Эта фотография, сделанная 22 мая 1942 года, считается одним из символов югославского коммунистического сопротивления. Филипповичу приписывают слова, ставшие лозунгом партизанской борьбы: «Смерть фашизму, свободу народу!»}

В 1992 году, в разгар военного конфликта с сербами, на должность начальника генерального штаба вооруженных сил Хорватии был назначен 73-летний генерал-полковник Янко Бобетко, давно уже находившийся в запасе. На военную пенсию генерала отправил в начале 1970-х сам маршал Тито за сочувственное отношение к обновленческим настроениям в руководстве хорватской компартии. А летом 1941 года Бобетко был молодым бойцом того самого сисакского отряда народного освобождения; он ушел в партизаны, как утверждает биограф генерала, после того как усташи казнили его отца и троих братьев. В кадровом решении‐92 несложно усмотреть политическую символику: армию новой Хорватии возглавил проверенный патриот, но вовсе не националист, а напротив, заслуженный борец с хорватским и немецким фашизмом ^[44]. Однако это не помогало изменить общую картину: и в Белграде, и в Загребе память о Второй мировой войне проецировали на происходящее здесь и сейчас: сербская (югославская) пропагада едва ли не в каждом хорвате видела усташа-гитлеровца; хорватская пропаганда едва ли не в каждом сербе видела националиста-четника. Коммунистов при этом ненавидели почти все. Два народа, так получается, по крайней мере отчасти, сводили между собой исторические счеты.