Как править миром - читать онлайн книгу. Автор: Тибор Фишер cтр.№ 36

Я ненавижу историю. Я присутствовал при ее зарождении. Геродот. Сериал о его книге, с которой и началась вся история.

Это была моя первая работа на телевидении. Херби устроил меня помощником оператора после того, как мы познакомились в поезде, когда я ехал в армейский лагерь базовой подготовки.

Поначалу работа помощника оператора казалась подарком судьбы. Как будто ты в отпуске в солнечной Греции, и тебе еще за это платят. И работать на телевидении! Все мечтают работать на телевидении. Почему-то считается, что это круто. К тому же мне надо было всего лишь таскать штатив, делать разметку и по возможности получать удовольствие от жизни. Я никогда не жалел, что не пошел по армейской стезе (я даже не мог довести сапоги до положенного блеска), хотя моего дядю Джо это всегда удручало.

Разумеется, уже на четвертый день съемок я выл от скуки, а очарование телевидения изрядно поблекло. Особенно в Фермопилах, где триста спартанцев противостояли миллионной армии персов.

Битва при Фермопилах, возможно – самое знаменитое сражение всех времен, вдохновившее неучей-подростков по всему миру расхаживать со спартанскими лозунгами на одежде, но сражение, как это ни парадоксально, проигранное. Проигравших обычно не чествуют, чествуют победителей. Представьте, как эти спартанцы бесили успешных военачальников – спартанцы, которых передавили, как муравьев, но почему-то прославили на века, объявив образцом воинской доблести. Они проиграли, их всех перебили, изрубили в капусту, превратили в кровавую кашу под подошвами персов. Да, убить могут любого. Жаль, что меня так не чествуют за поражения. В этом деле я мастер.

Это было и первое выступление Лилиан в роли телеведущей. На каком званом обеде она получила этот ангажемент? Потому что устроиться на работу можно только двумя путями: познакомившись с кем-нибудь в поезде или обаяв собеседника на званом обеде. Хоть кто-нибудь в этой жизни сумел устроиться на работу благодаря своим знаниям, умениям и таланту? Лилиан была молода, и, как всякий восемнадцатилетний юнец, я питал смутную надежду на секс. Разумеется, Лилиан совершенно не интересовал долговязый нескладный помощник оператора, вот почему я гоняю ее вверх-вниз по лестницам Иерусалима, прекрасно зная, что не буду использовать эти кадры. Вчера она психанула после четвертого подъема.

Сейчас в Фермопилах проходит автомагистраль. В память накрепко врезалось, как я вдыхаю свинец, обильно потею и рискую получить пищевое отравление в тамошнем придорожном кафе. Но мне запомнился и монолог Лилиан. Она говорила о трехстах мускулистых педрилах, как они прихорашивались перед битвой. Это избитая тема. Почему-то все забывают о других участниках битвы. Там были не только спартанцы. Там много кто был.

После съемок я позвонил Херби, чтобы еще раз поблагодарить за то, что тот устроил меня на работу. Это один из уроков, который я получил от дяди: людей надо благодарить. Вот я и благодарил. За тридцать лет благодарность окупилась всего однажды. Но, может быть, и не стоило ждать ничего другого. Может быть, так и действует любая система азартных игр: раз в тридцать лет ты выигрываешь.

– Феспийцы, – сказал Херби. – Спроси о феспийцах.

Феспийцы. Они умерли без фанфар, в арьергарде. У них был убогий пиар. Они не были статными мускулистыми красавцами, их никто не прославил в веках, никто не пел им хвалу на афинской сцене. Афиняне сделали себе имя на воровстве чужих идей (и вообще всего, что не прибито гвоздями; великие цивилизации суть великие воры), спартанцы – проводя все свое время в спортзалах. Вот тогда я и начал подозревать, что в мире нет справедливости. Твои поступки и действия ничего не решают. Совсем ничего.

* * *

Вся эта апокалиптическая эпопея напоминает великолепный собор, который выстроен из гранитных обид и крепкой вражды, вытесанной из самых твердых пород дерева. Я не думаю, что Джо’н в состоянии оценить все величие механизма, который он привел в действие.

Во-первых, никто не хочет работать с Циклоном Энни. Никто. В качестве исполнительного продюсера она бесит всех, потому что вообще ничего не делает и в то же время мешает работать всем остальным. Не говоря уже о том, что, кроме внутренней британской политики, она не разбирается больше ни в чем и до этой иерусалимской кампании выезжала за границу всего два раза в жизни.

Во-вторых, на проекте продюсером числится Джек-Список. С самого начала было понятно, что он будет бездельничать, лежа в шезлонге у бассейна в иерусалимском отеле, но его пригласили на яхту какого-то олигарха, так что теперь Джек бездельничает в шезлонге в открытом море, где его потчуют трюфелями и дорогущим шампанским многолетней выдержки. Однако знаю, что он непременно притащится в монтажную аппаратную исключительно для того, чтобы отравлять мне жизнь.

По поводу его отсутствия на съемках у меня смешанные чувства. С одной стороны, если бы передо мной постоянно маячила рожа Списка, я мог бы не выдержать и оскорбить его действием; с другой стороны, он наслаждается жизнью на яхте, а я тут за него вкалываю. На самом деле я один вкалываю за всех и получаю за это гроши, причем гроши оскорбительно малые, за которые будет работать только совсем уж отчаявшийся человек.

Я в одиночку мог снять весь сериал за те же гроши и с меньшей нервотрепкой, так зачем было брать на проект еще два рта? Джо’н не делает одолжений, и мне непонятно, с чего вдруг он устроил такую халяву для Энни и Джека. Хотя с Джеком все более-менее ясно: он бисексуал, и одна из его бабушек была цыганкой, так что он любит вставлять в разговор всякие хитровывернутые словечки типа «гаджо» и, когда бывает на скачках, притворяться, как круто разбирается в лошадях.

Я знаю, что Лилиан не хотела со мной работать, но она совершила ошибку, сказав об этом Джо’ну. Джо’н, конечно же, не преминул сообщить мне, сияя, как медный грош: «Она считает, что ты бездарный мудила, Бакс».

Сомневаюсь, что Лилиан употребила именно эти слова, но смысл высказывания был понятен, и Джо’н воспользовался шансом назвать меня в лицо бездарным мудилой. Хотя Джо’н по каким-то известным ему одному причинам относится к Лилиан чуть ли не с благоговением, он просто не мог упустить возможность причинить подчиненным побольше мучений.

Но вот главный прикол: при всей неприязни друг к другу мы могли бы неплохо сработаться. Пусть Джек прохлаждается на яхте. Пусть Циклон Энни отшелушивается в спа-салоне, списывая дорогущие процедуры на представительские расходы и периодически делая «ценные» замечания для проформы. Но знаете что? Всегда полезно иметь рядом кого-то, кто может вставить свои два пенса. У нас у каждого есть слепые пятна.

Лилиан могла бы сказать что-то такое, что еще не было тысячу раз сказано другими ведущими в кадре. Семтекс мог бы снимать потрясающие видеозарисовки вместо того, чтобы искать приключения с мордобоем. Все могло бы сложиться как нельзя лучше. Лев и агнец могли бы скооперироваться и открыть модный ночной клуб для единорогов. Мы все получили бы по куску пирога. Мы все пережили бы свой звездный час. Но нет.

На монтаже Энни тоже будет придираться, но это неважно. Вся фишка в том, чтобы отобрать лучшие сюжеты. Лакомые кусочки. Фрагменты, которые сразу цепляют. Проникновенные кадры. Остроумные шутки. Когда просматриваешь отснятый материал, у тебя нет сомнений, какие куски пойдут в дело. Разногласия вызывает вопрос очередности.