Лавкрафт. Живой Ктулху - читать онлайн книгу. Автор: Лайон Спрэг де Камп cтр.№ 157

Я полагаю, что помимо ухудшающегося здоровья Лавкрафта подвел один из аспектов его джентльменского комплекса. Он заключался в представлении, что любой джентльмен высокой культуры ipso facto ^[638] подходит для работы со специальным предметом лучше, нежели какой-нибудь неряшливый специалист. Благовоспитанный и начитанный джентльмен вроде него самого, с большим опытом сочинительства и редактирования и с продолжительным увлечением развитием и произношением английского языка, знает все, что необходимо для знания предмета. Он ошибался.

Лавкрафт продолжал посещать лекции. Он прослушал лекции о современном искусстве, Платоне, Древней Греции, Джилберте Стюарте, серебряных дел мастерах колониального Род-Айленда, китайской цивилизации, руинах майя и скорости света. Он присутствовал на праздновании трехсотлетия Род-Айленда: «Празднества трехсотлетия Род-Айленда 4 мая открылись шествием в колониальных костюмах, начавшимся от университетских ворот… и продолжившимся вниз по холму к старому зданию рынка, где к нему присоединился губернатор Грин в коляске, сохранившейся с восемнадцатого века. Затем отряд проследовал к стосемидесятипятилетнему Дому Колоний на Норт-Мэйн-стрит, где была устроена пародия на заседание бунтарского законодательного собрания 4 мая 1776 года, на котором депутаты-мятежники предательски отреклись от законной власти Короля и Парламента. На этом заседании – проводившемся сто шестьдесят лет назад – роль каждого законодателя-бунтовщика исполнялась определенным потомком по прямой линии; губернатор Грин изображал своего предка полковника Арнольда, предоставившего начальный проект изменнической резолюции… Костюмы были столь правдоподобны, а речи (текст полностью сохранился в протоколах настоящего заседания 1776 года) так хорошо читались, что можно было с легкостью вообразить… что годы развеялись… Я едва сдерживался, чтобы не заглушить криками бунтовщиков, призывавших к предательству, или чтобы не зааплодировать тем преданным депутатам, кто настаивал на разумном разрешении существующих трудностей, не прибегая к противозаконному отделению. В конце заседания депутаты произнесли заново принятую формулировку „Боже, храни Соединенные Колонии“ – но я, преданный прошлому и своему наследственному монарху, прошептал без изменений привычные законные слова – „БОЖЕ, ХРАНИ КОРОЛЯ!“» ^[639]

Проводя генеалогические изыскания, Лавкрафт, к своему удовольствию, выяснил, что ведет род от Джона Филда, астронома елизаветинской эпохи, познакомившего Англию с гелиоцентрической системой Коперника. Также он обнаружил, что является семиюродным братом Роберта Барлоу и одиннадцатиюродным Джеймса Мортона.

Лавкрафт прочитал только изданного «Последнего пуританина» Джорджа Сантаяны и был восхищен его «в полном смысле слова выдающимся исследованием стерильной светской культуры, господствовавшей в Новой Англии в девятнадцатом веке… ныне пребывающей в предсмертной агонии».

В конце 1935 года друг Лавкрафта Пол Кук после длительной серии нервных и физических расстройств покинул Новую Англию и поселился в Ист-Сент-Луисе, где стал работать в местной газете. Больше Лавкрафт с ним не встречался.

В июне 1936–го его потрясла смерть Роберта Э. Говарда. При всех талантах, энергии и физической удали Говарда боги, монтируя его, каким-то образом упустили деталь, обеспечивавшую любовь к жизни. Он начал забавляться мыслью о самоубийстве еще в 1923 году.

Среди подростков подобное поведение – обычная вещь, но у Говарда эта идея лишь крепла. В своих письмах он упоминал «хандру» и «мрачное настроение». Он говорил: «Мой отец – мужчина, и он способен позаботиться о себе, но я вынужден оставаться, пока жива моя мать». В стихотворениях Говард предавался тоске:

Взаимная привязанность Говарда и его матери – просто учебник по Эдипову комплексу. Отношения Говарда с его властным, вечно командовавшим отцом можно было назвать двойственными, в которых яростные ссоры чередовались с трогательными примирениями.

Какие бы конфликты ни бушевали в подсознании Говарда, деньги не были для него главной проблемой. Его материальное положение всегда было затруднительным, поскольку расценки за сочинения были низкими, а выплаты часто запаздывали, да еще много средств уходило на лечение его матери. Однако одно время он получал самый большой доход в Кросс-Плейнсе (немногим более двух тысяч долларов в год) – даже больше, чем городской банкир, и это в разгар Великой депрессии.

У Говарда начала проявляться параноидная мания преследования. Он имел несколько пистолетов – его любимым был автоматический револьвер Кольта 38–го калибра, – и привык носить с собой один из них для защиты от «врагов» – которые, вероятно, были вымышленными. Он говорил не без доли истины: «Все равно эти люди вокруг считают меня совершенно чокнутым» ^[640]. Соседи постоянно спрашивали его, когда он прекратит валять дурака со своими рассказами и примется за работу, в то время как он и работал, и получал гораздо больше, нежели большинство из них.

В тридцатых годах здоровье миссис Говард ухудшилось. Жарким утром 11 июня 1936 года, безнадежно больная раком, она впала в конечную кому. Когда Говард узнал об этом, он вышел из дома, сел в машину и выстрелил себе в голову. Он умер через восемь часов, в возрасте тридцати лет. В своих письмах он намекал на подобное намерение, и доктор Говард давно об этом знал и страшился этого. Лавкрафт писал Прайсу: «Это кажется невероятным – я получил от него обычное большое письмо, датированное 13 мая. Он был обеспокоен здоровьем своей матери, но во всем остальном казался в полном порядке… Никто другой из „банды“ не обладал такой неистовой энергией и естественностью, как Брат Конан… У этого парня талантливость была гораздо более высокого порядка, нежели могли предположить читатели его изданных работ, и по прошествии времени он оставил бы след в настоящей литературе с элементами народного эпоса своего любимого Юго-Запада… Трудно в точности описать, что именно делало его рассказы такими выдающимися, – но настоящий секрет заключается в том, что он был в каждом из них, были ли они коммерческими по видимости или же нет… Он был едва ли не единственным в своей способности создавать подлинное чувство страха и жуткой неопределенности… И этого титана Судьбе пришлось убить, в то время как сотни лицемерных писак продолжают стряпать дутых привидений, вампиров, космические корабли и оккультные детективы!»