Великие княгини и князья семьи Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Елена Первушина cтр.№ 39

Мы редко видали Государя Александра Павловича, но всегда любили его, как ангела своего покровителя, ибо он к нам всегда был особенно ласков. Брата Константина Павловича видали мы еще реже, но столь же сердечно любили, ибо он как будто входил в наше положение, имев гр. Ламздорфа кавалером в свое младенчество».

Но вот «Великая армия» пересекла Неман, военные действия шли уже на территории России. Николаю 16 лет, Михаилу – 15, и оба мечтают уехать в действующую армию.

«Наконец настал 1812 год, – продолжает Николай, – сей роковой год изменил и наше положение. Мне минуло уже 16 лет, и отъезд Государя в армию был для нас двоих ударом жестоким, ибо мы чувствовали сильно, что и в нас бились русские сердца, и душа наша стремилась за ним! Но матушке неугодно было даровать нам сего щастия. Мы остались, но все приняло округ нас другой оборот; всякий помышлял об общем деле; и нам стало легче. Все мысли наши были в армии; ученье шло, как могло, среди беспрестанных тревог и известий из армии. Одни военные науки занимали меня страстно, в них одних находил я утешение и приятное занятие, сходное с расположением моего духа. Наступил 1813 год, и мне минуло 17 лет; но меня не отпускали. В это время в первый раз случайно узнал я от сестры Анны Павловны, с которой мы были очень дружны, что Государь, быв в Шлезии (Силезии), видел семью короля прусского, что старшая дочь его принцесса Шарлотта ему понравилась и что в намерениях его было, чтоб мы когда-нибудь с ней увиделись. Наконец, неотступные наши просьбы и пример детей короля прусского подействовали на матушку, и в 1814 году получили мы дозволение отправиться в армию. Радости нашей, лучше сказать – сумасшествия, я описать не могу; мы начали жить и точно перешагнули одним разом из ребячества в свет, в жизнь».

И вот вчерашние мальчишки отправляются на настоящую войну. Правда, для них она была не такой трудной и кровавой, как для их сверстников – рядовых солдат и молодых офицеров, а казалась скорее захватывающим приключением.

«7-го февраля отправились мы с братом Михаилом Павловичем в желанный путь. Нас сопровождал гр. Ламздорф и из кавалеров, при нас бывших, Саврасов, Ушаков, Арсеньев и Алединский, равно инженерный полковник Джанотти, военный наш наставник. Мы ехали не по нашему желанию, но по прихотливым распоряжениям гр. Ламздорфа, который останавливался, где ему надумывалось, и таким образом довез нас в Берлин чрез 17 дней! Тяжелое испытание при нашем справедливом нетерпении! – пишет Николай. – Тут, в Берлине, Провидением назначено было решиться щастию всей моей будущности: здесь увидел я в первый [раз] ту, которая по собственному моему выбору с первого раза возбудила во мне желание принадлежать ей на всю жизнь; – и Бог благословил сие желание шестнадцатилетним семейным блаженством.

Пробыв одни сутки в Берлине, повезли нас с теми же расстановками чрез Лейпциг, Веймар, где мы имели свидание с сестрой Марией Павловной, потом далее на Франкфурт-на-Майне. Здесь, несмотря на быстрые успехи армий наших, отнимавшие у нас надежду поспеть еще к концу кампании, те же нас встретили остановки, и терпение наше страдало несколько дней. Наконец повезли нас на Бруксаль, где жила тогда императрица Елисавета Алексеевна, на Раштад, Фрейбург в Базель. Здесь услышали мы первые неприятельские выстрелы, ибо австрийцы с баварцами осаждали близлежащую крепость Гюнинген. Наконец, въехали мы через Альткирх в пределы Франции и достигли хвоста армии в Везуле в то самое время, когда Наполеон сделал большое движение на левый наш фланг. В этот роковой для нас день прибывший флигель-адъютант Клейнмихель к состоявшему при нас генерал-адъютанту Коновницыну, высланному к нам навстречу во Франкфурт, привез нам государево повеление возвратиться в Базель.

Можно себе вообразить наше отчаяние!

Повезли нас обратно той же дорогой в Базель, где мы прожили более двух недель и съездили в Шафгаузен и Цюрих, вместо столь желанного нахождения при армии, при лице Государя. Хотя сему уже прошло 18 лет, но живо еще во мне то чувство грусти, которое тогда нами одолело и ввек не изгладится. Мы в Базеле узнали, что Париж взят и Наполеон изгнан на остров Эльбу. Наконец получено приказание нам прибыть в Париж, и мы отправились на Кольмар, Нанси, Шалон и Мо».

Так великие князья оказались в Париже вместе с победоносной русской армией, так и не «понюхав пороха». Зато, вероятно, они услышали много славословий и не могли не испытывать гордости за свою страну и ее государя – Спасителя Европы. Вернувшись домой, они с энтузиазмом принялись постигать премудрости военного дела.

Михаил Павлович, как и его великий пращур, проявлял особый интерес к артиллерии. В 21 год он стал управлять артиллерийским ведомством. 25 ноября 1820 г. основал Артиллерийское училище в Санкт-Петербурге, с 1825 г. назначен генерал-инспектором по инженерной части.

В юности Михаил Павлович слыл первым шутником и шалуном среди императорских детей. Теперь же он славился своей строгостью и взыскательностью. А впрочем, если провинившийся показывал себя сообразительным человеком, то великий князь мог легко простить его.

Современники вспоминали: «Великий князь был очень строг по службе и не мог пропустить без внимания ни малейшаго отступления от обязанностей. Взгляд у него на это был самый зоркий. Незастегнутая пуговица, калоши на ногах и подобныя мелочи он тотчас замечал, останавливал виновнаго на улице, на гулянье, где бы то ни было. Делать строгий выговор на языке его – значило распекать, а он за каждую неисправность распекал ужасно. Это было не жестокость сердца, не преследование, но наказание из одних слов, и после того он был по-прежнему милостив, особенно к офицерам усердным, провинившимся по одному легкомыслию. Делая самый жестокий выговор, уничтожая совершенно офицера и, кажется, готовый погубить его, он в то же время обращался к окружавшим его лицам и спрашивал их в полголоса: „Каково распекаю!“. Многих он распекал по несколько раз и оставался их благодетелем».

И в то же время признавали, что «Великий князь любил и в других остроту, так что, несмотря на строгость свою по службе, прощал гвардейским офицерам и кадетам шалости, как скоро оне были замысловаты или показывали ум в шалуне».

Так, рассказывали, что однажды Михаил Павлович встретил на Невском проспекте кадета, одетого не по форме. Тот, увидев великого князя и зная за собой вину, бросился наутек. Михаил Павлович погнался за ним. Тогда кадет нырнул в двери магазина дамских мод. Какого же было удивление великого князя, когда, войдя в магазин, он нигде не обнаружил нарушителя. Великий князь обыскал даже те комнаты, где работали модистки, но так никого и не нашел и вынужден был уйти ни с чем. Позже он снова встретил этого кадета, уже ставшего молодым офицером, и поинтересовался, как ему удалось так ловко спрятаться. Смущенный офицер рассказал, что он прятался между внешней и внутренней дверями магазина и сбежал, пока Михаил Павлович обыскивал мастерские модисток. Великий князь много смеялся и не только не гневался, но прислал этому офицеру тысячу рублей.

А вот другая история о великом князе и ловком офицере: «В мелких неисправностях по службе чаще всех попадался офицер гвардии Булгаков, сын Московскаго почт-директора, молодой человек умный и образованный. Он то ходил в фуражке, то в калошах, то с расстегнутыми пуговицами, а за это нередко бывал на гауптвахте, но иногда шалости его оставались без наказания.