Огненная кровь. Том 2 (СИ) - читать онлайн книгу. Автор: Ляна Зелинская cтр.№ 29

— Пожалуй, привести себя в порядок, — она попыталась улыбнуться ему в ответ.

— Хорошо, я тебя оставлю. Приду позже, — он наклонился и поцеловал её в щёку, трепетно и нежно. — Если что-то нужно — только скажи!

Иррис приняла ванну. О вчерашнем напоминала только небольшая слабость, а ещё странное ощущение внутри — какого-то необычного тепла.

Армана укладывала её волосы, попутно рассказывая о произошедшем в лицах и красках. О том, как Альберт кричал на неё, как выставил за дверь Таиссу, едва не придушив, как Драгояр подрался с Себастьяном и воткнул нож в руку Тибора, когда тот принялся их растаскивать, а Истефану сломали нос. Что Милена теперь сидит под замком, пока не закончат разбираться, и уже перебила всю посуду в комнате, швыряя её с досады в дверь, и даже драгоценные вазы, и фарфоровые статуэтки, которыми очень дорожила. И что никто ещё не видел её в такой ярости, а джарт Гасьярд даже наложил на двери магическую печать, чтобы она её не выломала.

А Иррис думала об Альберте, и ей было стыдно. Нестерпимо стыдно за вчерашнее, за тот разговор в оранжерее, за то, что она сделала ему больно, ведь не смотря на обиду, он, не задумываясь, пришёл ей на помощь.

— Жаль только, что джарт Альберт умрёт, — вздохнула Армана, закалывая последний локон, — но если бы он уплыл в Ашуман, а Цинта сказал, что он вчера собирался, то никто бы вас не спас, миледи. А мне он даже нравится и…

— Что? Что ты сказала? — Иррис поймала Арману за руку. — Что значит «умрёт»?

Глаза служанки забегали, и она рада была бы вернуть слова назад, да было уже поздно.

— Мне велели вас не волновать…

Иррис вскочила и схватила служанку за плечи:

— Говори! Что это значит? Почему?

Армана вздохнула и выложила всё, что знала, что видела, и что рассказал ей Цинта.

И от ужасной цены её спасения Иррис вдруг стало дурно. Она даже присела на стул, схватившись за лоб.

— Зачем? Зачем он это сделал? — воскликнула она горько и снова вскочила. — Где он? Я должна его увидеть!

— Миледи…

— Немедленно! — она развернулась и пошла к двери.

Армана побежала следом:

— Миледи! Да погодите, вам напрягаться нельзя!

Но Иррис её не слушала. Она вышла и направилась в покои Альберта, мало заботясь о том, что за ней бежит Армана и ещё четыре охранника.

Зачем! Альберт, ну зачем ты это сделал?!

Мысль о том, что он умирает из-за неё, вонзилась в сердце ледяным осколком. На неё навалилось такое отчаянье, что она сначала просто быстро шла, всё ускоряя и ускоряя шаг, а потом побежала, боясь не успеть. Остановилась у самой двери, выдохнула, махнула охране остаться в коридоре и вошла без стука.

— Миледи Иррис? Охохошечки! — Цинта вышел навстречу с чайником в руках.

— Он жив? Альберт жив? Где он? Цинта, скажи, что он жив! — прошептала она, задыхаясь от бега.

— Жив он, миледи, жив, — пробормотал Цинта, — да только не слишком-то хочет жить.

— Отведи меня к нему!

— Идёмте, — вздохнул слуга.

Альберт лежал на кровати в спальне. Шторы на окнах были прикрыты, и в комнате царил полумрак.

— Я ему снотворное сделал. Крепкое. Так что он спит. А вы, я вижу, в добром здравии, значит, не зря он так старался.

— Скажи мне правду, Цинта, — Иррис перешла на полушёпот, — он будет жить?

— Леди Иррис, — покачал головой Цинта и поскрёб макушку, — тут такое дело… Я ещё не лекарь, но знаю, что этот яд уже и быка убил бы, но князь пока ещё жив. И если бы он боролся, то может, уже и на поправку бы пошёл. Только дело тут, может, и не совсем в яде… Сдаётся мне, что он как будто бы не хочет жить. Он тут бредил всю ночь и такого наговорил…

— Что он говорил?

— Много чего безумного. И даже про меня, что я его единственный друг, я ажно прослезился, но в основном, конечно…

Цинта замялся и переложил чайник из одной руки в другую.

— Что? Да скажи уже!

— В основном он, конечно, говорил о вас, — смущённо пробормотал Цинта, — ну ещё всякое непонятство, что-то про связь, и что так оно для всех лучше, что так он вас освободит… про парус, надежду и всё в таком духе — говорю же, бредил.

— Можно, я… посижу с ним немного? — спросила Иррис, смутившись.

— Конечно! Мне вот, как раз… за отваром на кухню сбегать надо, — произнёс Цинта деликатно, и удалился, прихватив за собой Арману.

Иррис осторожно подошла к кровати, ступая почти на носочках, присела на самый край. Кажется, впервые за всё время их знакомства она могла беспрепятственно разглядывать лицо Альберта, и она разглядывала… Долго и жадно, словно пытаясь впитать каждую чёрточку, запомнить, как художник, чтобы сохранить этот образ. Во сне, когда на его лице не отражались все те бурные страсти, которые двигали им, оно казалось почти умиротворённым и таким спокойным. И её внезапно захлестнула волна щемящей нежности, захотелось коснуться его…

Иррис сжала губы, потому что слёзы навернулись на глаза сами собой, она пыталась их удержать, но не слишком-то получилось.

Боги милосердные! Почему? Почему всё так вышло?!

Она села поближе, коснулась пальцами его руки, лежащей поверх тонкой простыни, взяла её и перевернула ладонью вверх. Погладила осторожно.

Рука у него совсем не похожа на руку Себастьяна. Она шире и грубее, загорелая, обветренная, вся в шрамах и ссадинах, и костяшки сбиты, ещё не зажили. Ну да, он же дрался на арене… Но в то же время его ладонь внутри была тёплой и мягкой. Вот и весь он такой же, жёсткий снаружи и острый на язык, но когда они оставались вдвоём, в те редкие мгновенья, она видела его совсем другим.

Иррис провела пальцем по мозолям — откуда они? Она бы хотела узнать…

Она бы хотела послушать его историю. Об этих мозолях и шрамах, об ожоге на запястье в форме круга с каким-то символом, о том, почему он носит в ухе обсидиановую серьгу, ведь камень их Дома — рубин. Она бы хотела столько всего о нём узнать…

Только вряд ли теперь узнает. И это всё из-за неё… Он умрёт из-за неё! И он хочет умереть!

Почему-то вспоминалась запись в дневнике отца о Регине: «Она просто не хотела жить». И в это мгновенье ей стало понятно, какую он, должно быть, испытывал боль. И вину…

И эта мысль накрыла Иррис таким отчаяньем, что слёзы побежали в три ручья, но она усилием воли сдержала рыдания — не стоит охране этого слышать.

— Прости меня! Прости! Прости! — прошептала горячо и прижалась мокрым от слёз лицом к его ладони, удерживая её обеими руками.

Какая же она тёплая…

Боги милосердные! Почему ей сейчас так плохо, и почему так хорошо от одного только его прикосновения?