Война и мы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мухин cтр.№ 151

Но расторопный офицер обещание выполнил. Он действительно привез для всех генералов Управления то, что должен был привезти: сапоги на меху, папахи самого высокого качества, отрезы на мундиры и брюки, парадные шинели и бекеши, а также генеральское снаряжение. Как сумел М. раздобыть, да еще бесплатно и вне плана, все это добро, он распространяться не стал, заявив, что Москва заботится о генералах своей армии. В итоге все остались довольны — и посланец, и генералы».

Не уверен, многие ли читатели поняли суть, изложенную в этом эпизоде, но поскольку я в свое время на своем заводе работал кем-то вроде начальника тыла в армии, то попробую ее объяснить.

Все, что бесплатно и без документов привез «офицер М.», являлось государственной собственностью, которую подчиненные Хрулева обязаны были распределять строго по назначению и сопровождать соответствующими документами. Для того чтобы отдать подотчетные ценности кому-либо бесплатно, их сначала надо украсть. И если всего лишь за такой пустяк, как кратковременный отпуск, подчиненные генерала Хрулева могли бесплатно отдать со складов тыла Красной Армии такие ценности, какие получил «офицер М.», то можно представить себе масштабы воровства, процветавшего в ведомстве генерала Хрулева.

Но чтобы что-то украсть у государства, это надо предварительно или до ревизии списать. То есть украл, к примеру, вагон консервов или сукна, нужно позвонить какому-либо командующему армией или фронтом и попросить его подтвердить, что эти консервы съели, а это сукно надели на себя его солдаты. Вопрос: а почему командующие должны на это идти? Теоретически, конечно, не должны, и, надо думать, многие и не шли. Но у этой генеральской мафии в тылу были жены, дети, родственники и любовницы, и все они, надо думать, питаться и одеваться по карточкам, как весь советский народ, не хотели. А люди генерала Хрулева из уворованного могли им эту проблему решить.

Уверен, что из-за этого достаточно много советских полководцев не хотели испортить отношения с Хрулевым жалобами на него Сталину — пусть уж лучше солдаты голодные посидят, ведь в генеральском понимании им все равно подыхать. А Мехлис не воровал и ворованным не пользовался, он Хрулеву ничего не был должен, и, посему, если видел, что солдатам чего-то недодают, то немедленно жаловался Сталину, а тот «давал по ушам» Хрулеву и остальным интендантам. И это в лучшем случае, поскольку Ю. Рубцов пишет:

«За такими телеграммами следовали и оргвыводы. В частности, пострадал начальник тыла соседнего, Северо-Западного фронта генерал Н.А. Кузнецов. Под нажимом Мехлиса он был приговорен к расстрелу, который, правда, заменили разжалованием в рядовые. Можно сказать, легко отделался».

Согласимся, что легко, но одновременно согласимся и с тем, что у Хрулева и его людей было за что ненавидеть Мехлиса.

Вообще-то, если посмотреть на Мехлиса в принципе, то он, похоже, органически не терпел несправедливости. Ю. Рубцов приводит такие факты.

«На Волховском фронте, например, он вступился за бывшего командира полка Колесова, безосновательно привлеченного к партийной ответственности. А по ходатайству главного хирурга фронта профессора А.А. Вишневского добился ордена для майора медслужбы Берковского, которого незаслуженно обходили наградами. На Западном фронте он активно способствовал восстановлению в прежней должности заместителя командира 91-й гвардейской стрелковой дивизии по тылу подполковника интендантской службы И.В. Щукина.

С другой стороны, на том же Западном фронте за пьянство в 8-й гвардейской артиллерийской бригаде по настоянию Мехлиса были строго наказаны командир и начальник политотдела. Причем политработник — сильнее: его сняли с должности. Не погладили по головке и командира 222-й Смоленской стрелковой дивизии генерал-майора Ф.И. Грызлова, когда член Военного совета фронта узнал, что комдив злоупотребляет награждениями подчиненных, особенно женщин-медработников. Приказом по фронту Грызлову объявили выговор, при этом наркому обороны ушло ходатайство о снятии его с должности».

А надо сказать, что у Красной Армии было достаточно полководцев (тот же Г.К. Жуков, к примеру), которые любви у своих любовниц вызвать не могли, а деньгами расплачиваться им было жалко, вот они и платили за сексуслуги государственными боевыми наградами. И Мехлис, следивший, чтобы ордена давались за подвиги в окопах, а не в постели, вызывал у таких полководцев понятную ненависть.

Вместе с тем, Мехлис всегда признавал свою вину, если поступал несправедливо. Генерал А.В. Горбатов, которому Мехлис сначала не доверял, вспоминал о таких извинениях Льва Захаровича: «Когда мы уже были за Орлом, он вдруг сказал:

— Я давно присматривался к вам и должен сказать, что вы мне нравитесь как командарм и как коммунист. Я следил за каждым вашим шагом после вашего отъезда из Москвы и тому, что слышал о вас хорошего, не совсем верил. Теперь вижу, что был не прав…» Должен сказать, что не так уж и много начальников, которые безо всякого принуждения признаются подчиненному в своей неправоте.

Однако все же главной работой комиссара были контроль за полководцами, оценка их полководческих способностей и поиск подходящих кандидатов на должности. Тут у Мехлиса был немецкий подход: офицер — это лучший воин, и только лучших воинов нужно производить в офицеры. 9 июля 1941 года он готовит и вместе с Тимошенко дает военным советам 4, 13, 16, 19, 20, 21 и 22-й армий директиву: «В действующих частях и соединениях во многих случаях довольно беззаботно относятся к выдвижению командиров, отличившихся в боях. Командиры этих частей, очевидно, не понимают, что предстоит серьезная и длительная борьба и что кадры выковываются во время войны».

Уже вышеперечисленный объем работы таков, что заставляет относиться к Мехлису с огромным уважением, но в 1941 году он, как представитель Ставки, делал и то, что от комиссара сложно было требовать: он не только останавливал бегущих, но и вновь формировал из них дивизии, искал для этих дивизий оружие и выводил эти дивизии навстречу немцам. Особенно тяжело ему пришлось в тех славных Тихвинских операциях, спасших Ленинград от полной блокады. Напомню, что и Тихвинская оборонительная операция и одна из крупнейших и успешных в 1941 году Тихвинская наступательная операция проводились одновременно с Московской битвой, и Ставка не могла выделить достаточно сил для помощи Ленинграду. Но Мехлис справился. Ю. Рубцов приводит такие факты.

«Войсками 4-й армии противник был остановлен на подступах к Тихвину. Правда, ненадолго. 1 ноября наступление на Тихвин было возобновлено, и 8-го город пал. Было нарушено управление 4-й армией, враг вышел в глубокий тыл 54-й армии Ленинградского фронта.

Бои носили чрезвычайно напряженный характер, наши войска несли большие потери, испытывая к тому же острый недостаток в оружии, боеприпасах, теплой одежде. Уполномоченный Ставки приказал, что называется, жесткой метлой вычищать все «сусеки».

Вот наглядное тому свидетельство — в тыловых частях даже небольшого гарнизона станции Веребье было изъято: винтовок самозарядных— 1, винтовок трехлинейных — 86, винтовок малокалиберных — 8, карабинов — 10, ручных пулеметов — 1 и т. д. Аналогичное изъятие производилось и в других гарнизонах.