Людвиг Витгенштейн. Долг гения - читать онлайн книгу. Автор: Рэй Монк cтр.№ 43

Ему больше по вкусу были короткие записки, которые он получал от деревенских жителей Шольдена: Хальварда Дрэгни, Арне Больстада и семьи Клингенберг. «Спасибо за вашу открытку. Мы все здоровы. Часто говорим о вас», — типичная открытка от Дрэгни. Ответы Витгенштейна, несомненно, такие же короткие и такие же теплые. Из Норвегии сообщали, что работа над его хижиной закончена. «Мы все надеемся, — писал Клингенберг, — что вы скоро сможете вернуться в ваш новый дом, который теперь закончен» ^[316]. Витгенштейн заплатил рабочим через Дрэгни, который удивился, получив деньги: он не ожидал, что Витгенштейн заплатит до своего возвращения, писал он. Дрэгни извинялся за цену: «Если хочешь построить так основательно, как это сделали вы, — объяснял он, — всегда получается дороже, чем рассчитывали изначально» ^[317].

В начале февраля Витгенштейна назначили руководить кузницей в мастерской, и это добавило ответственности, одновременно усложняя попытки сосредоточиться на философии. Кроме того что он проводил много времени в кузнице, его повышение привело к трениям с коллегами. Возможно, его выбрали для этой задачи из-за превосходных инженерных познаний, но даже так ему было трудно принять роль начальника. Он сообщает о сложностях с людьми, чью работу он контролировал, что приводило к большим неприятностям. Однажды он чуть не подрался на дуэли с молодым офицером, которому вроде бы не понравилось получать приказания от низшего по званию. Попытка навязать свою волю упрямым трудягам, которые не питали уважения к его званию и не желали признавать авторитет его профессиональных знаний, истощила его и накалила нервы почти до предела. Через месяц такой работы — месяц, когда он почти ничего не писал по философии, — Витгенштейн хотел покончить с собой, отчаявшись когда-либо начать писать.

«Так не может продолжаться», — писал он 17 февраля. Ясно, что что-то должно измениться — необходимо, чтобы его или повысили, или перевели на другой пост. Он подавал прошения Гюрту, чтобы изменить ситуацию, но то ли из-за путаницы, то ли из-за пренебрежения долгое время ничего не происходило. К постоянному рефрену Nicht gearbeitet добавилась новая фраза в его дневнике на эту тему: Lage unverändert («Ситуация не изменилась»). Вероятно, именно этот период службы Витгенштейна имела в виду Гермина, когда писала о его повторяющихся попытках попасть на фронт и об «удивительном непонимании, проистекавшем из того факта, что военные власти, с которыми он имел дело, полагали, что он пытается найти себе более легкий пост, когда в действительности все, чего он хотел, — попасть на более опасное место» ^[318].

Скорее всего, запросы Витгенштейна отправить его в пехоту не столько встречали непонимание, сколько игнорировались: армии нужнее опытный инженер, который отвечает за ремонтную базу, чем обычный пехотинец. В марте, несмотря на повторные прошения Гюрту, ситуация не изменилась.

С точки зрения философии первые три месяца 1915 года были почти совершенно бесплодны. В других отношениях Витгенштейн тоже чувствовал себя мертвым, безразличным. (Его удивляло все же, что в такое время, когда больше ничто его не трогало, он мог сохранять чувственность и желание онанировать.) Когда в феврале Фикер послал посмертное издание стихов Тракля, единственный его комментарий был поразительно скучен: «действительно очень хорошо» ^[319]. Выражая благодарность Фикеру за книгу, он объяснил, что переживает стерильный период и у него «нет желания усваивать чужие мысли». Но надежда не пропадала, даже несмотря на невосприимчивость:

Ему казалось, что стоит просто подождать, когда Бог, дух, вдохновит его.

Пока ему нечего было сказать, он притих. От Адели Жоль он получил письмо, в котором та мягко ругала его за немногословность сообщений с театра военных действий: его бы точно не взяли в военные корреспонденты или в связисты. Не мог бы он на этот раз прислать нормальное письмо, чтобы можно было понять, где он и как он, и что он делает? Что он думает об итальянцах? Разве они не банда негодяев, раз покинули Тройственный союз? «Если бы я написала, что я думаю о них, — говорила она, — мое письмо вряд ли прошло бы цензуру» ^[321]. Она продолжала присылать посылки с хлебом, шоколадом и фруктовыми пирогами, очевидно, гордясь, что ее «маленький Витгенштейн» участвует в борьбе. «Говорила ли я, — спрашивала она его, — как меня радует, что вы пошли добровольцем?»

Ее муж гордился фактом, что Витгенштейн наконец на посту, где его инженерным знаниям нашлось применение. «В любом случае, — писал он, — вы на своем месте: с ужасными галицийскими дорогами всегда найдется множество машин, которые надо отремонтировать!» ^[322] Витгенштейн, очевидно, ответил, что лучше бы ему быть в пехоте на фронте, чем ремонтировать машины в тылу. Жоль удивился: «А вы не думаете, что ваши технические таланты больше пригодятся в мастерской?» Его жена тоже, несмотря на весь свой патриотический пыл, писала с материнской тревогой: «Будем надеяться, что ваше желание уйти на фронт не исполнят, ведь там вы будете одним из многих, и не самым лучшим, а здесь вы можете внести свой вклад, не рискуя».

Такая поддержка, несомненно, приветствовалась, а возможно, была даже необходимой, но этого было недостаточно. Позже Витгенштейн получил письмо от Пинсента, которое смогло вывести его из апатии. 16 марта он снова написал в своем дневнике: «Сердечное письмо от Дэвида». А потом: «Ответил Дэвиду. Очень чувственен». Сохранился черновик ответа. Он гласит:

Витгенштейн попросил Пинсента отправить сообщение Муру и объяснить ему, как передать письмо. Пинсент это сделал и отметил: «Я надеюсь, он тебе напишет» ^[324]. Напрасная надежда! «Мне жаль, если Мур повел себя не как христианин, — писал Пинсент в апреле, — по правде сказать, он никогда не принимал всерьез моих писем» ^[325].