Тайна смерти Рудольфа Гесса - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Плотников cтр.№ 69

Эпизод с извинениями бывшей секретарше впервые описан в книге Вольфа-Рюдигера Гесса, вышедшей в 1984 году, за три года до смерти отца, то есть когда ни о какой «предсмертной записке» не могло быть и речи.

Как указал в своих показаниях британский директор МТШ Ле Тиссьер, записка была извлечена из конверта с вещами заключенного в присутствии всех директоров Шпандау вечером 17 августа 1987 года. Действительно, в протоколе заседания директоров МТШ, начавшегося в этот день в 19.55, говорится о вскрытии конверта с вещами и указывается, что кроме платков, очков и ручек там содержалось «одно письмо». Не более того. Ни о какой предсмертной записке речь не идет. А ведь все директора владели немецким языком, здесь же присутствовали также профессиональные переводчики, так что определить важность документа — если это предсмертная записка — не составляло труда. Или же определили, но решили не заносить эту информацию в протокол? Тогда кто настоял на таком варианте? Ведь любое решение в МТШ принималось только при единогласном мнении директоров.

Однако в протоколе следующего заседания директоров, начавшегося на следующий день, 18 августа, в 12.30 речь уже идет об оставленной Гессом перед самоубийством записке, написанной на обороте письма невестки. На заседании директора обсуждали сообщение для прессы по поводу смерти «заключенного № 7». Предлагаемые формулировки не устроили исполняющего обязанности советского директора МТШ А. Колодникова. Он взял тайм-аут для консультаций с руководством, после чего в 18.55 в тот же день открылось внеочередное заседание директоров. На нем было принято решение исключить из пресс-релиза слова: «Записка была найдена в его кармане». Почему советский директор возражал против этой фразы? Почему остальные директора согласились с его мнением? Скорее всего потому, что официальная «предсмертная записка» не была найдена в карманах Гесса.

Вернемся ко дню поступления «заключенного № 7» в британский военный госпиталь. Полковник Хамер-Филип показал, что при запечатывании конверта присутствовал советский военный врач, наблюдавший Гесса в МТШ. Бывший советский военный врач подполковник Ф. В. Козликов (Украина, Киев), работавший в тюрьме Шпандау в 1985–1987 годах, в интервью газете «Сегодня. UA» 17 августа 2007 года, вспоминая события 20-летней давности в британском военном госпитале в Западном Берлине, сказал: «По прибытии других врачей под опись и росписи присутствующих было изъято содержимое карманов умершего, в том числе записка. В ней Гесс благодарил врачей и надзирателей за проявленные к нему внимание и заботу».

Копия протокола заседания директоров МТШ, начавшегося в 18.55 18 августа 1987 года. Решено исключить из пресс-релиза слова: «Записка была найдена в его кармане».

Конечно, Козликов не знал немецкого языка и не мог сам прочитать содержимое записки. Но немецким языком владели его коллеги — союзные врачи, и, вероятно, текст записки обсуждался в их среде после общего сбора. В любом случае это была собственно записка, но не послание, написанное на обороте машинописного письма.

Все вышесказанное еще раз подтверждает, что выдаваемое за предсмертную записку «заключенного № 7» послание, написанное на оборотной стороне первой страницы машинописного письма, полученного Гессом от невестки, не является запиской, найденной в кармане «заключенного № 7» после его смерти в британском военном госпитале в Западном Берлине 17 августа 1987 года.

Таким образом, в материалах расследования британской Королевской военной полиции по факту смерти «заключенного № 7» — Рудольфа Гесса — имеются как минимум следующие фальсификации:

1. Показания французского надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау, который 17 августа 1987 года должен был находиться рядом с «заключенным № 7» в британском военном госпитале, подменены ничего не значащими показаниями другого надзирателя.

2. Для исследования эксперту-почерковеду представили не ту записку, которую извлекли из кармана Гесса.

3. Для изучения эксперту-почерковеду были представлены письменные принадлежности, в том числе не принадлежавшие Рудольфу Гессу.

4. Показания английского эксперта-почерковеда, проводившего исследование «предсмертной записки», также, вероятно, фальсифицированы.

5. Записка, официально объявленная «предсмертной запиской Рудольфа Гесса», является подделкой, а не запиской, извлеченной из кармана «заключенного № 7» после его смерти.

При наличии такой доказательной базы можно в очередной раз громко заявлять на весь мир, что раз в материалах расследования есть фальсифицированные документы и сама «предсмертная записка» — подделка, то Рудольфа Гесса убили сотрудники специальных служб одной из заинтересованных стран.

Однако не будем торопиться с выводами и попытаемся ответить на вопрос: зачем это было нужно делать, если сам факт самоубийства был доказан?

1. Подмена показаний французского надзирателя.

Французский надзиратель, проходящий в документах следствия как «г-н 20», действительно отсутствовал 17 августа в британском военном госпитале и не ехал в машине скорой помощи вместе с «заключенным № 7». Машина скорой помощи выехала из МТШ примерно в 15.35, а смена надзирателей происходила в 16.00. То есть нового французского надзирателя еще не было в МТШ к моменту отъезда в британский военный госпиталь. Старый же французский надзиратель «г-н 16», который заканчивал смену, по каким-то причинам не поехал в госпиталь. В госпиталь поехал только новый американский надзиратель, который пришел на смену раньше срока с целью пораньше сменить «г-на 2», то есть Джордана, так как последний работал последний день перед отпуском и попросил товарища подменить его пораньше. Об этом говорится в показаниях нового американского надзирателя, обозначенного в документах следствия как «г-н 8». К тому же в своих показаниях «г-н 8», перечисляя людей, ехавших с ним в машине скорой помощи, никак не упоминает «г-на 20».

Таким образом, чтобы не выставлять в дурном свете французскую сторону, кто-то из руководства Бюро специальных расследований британской Королевской военной полиции принял решение подменить показания французского надзирателя на показания одного из советских надзирателей, отсутствовавших в тот день в Шпандау. Скорее всего, это было сделано по просьбе французской стороны. Показания же советских надзирателей из материалов следствия были удалены вовсе.

2. Подмена предсмертной записки для исследования.

После самоубийства Гесса 17 августа 1987 года начальник британского военного госпиталя в Западном Берлине достал из его карманов письмо, написанное на одном листе обычной белой бумаги. Уже на следующий день 18 августа в протоколе заседания директоров было записано, что предсмертная записка написана на обратной стороне первого листа двухстраничного машинописного письма. Эту записку и представили на исследование эксперту. После описания в протоколе заседания директоров «новая предсмертная записка» стала официальным документом, поэтому она и подверглась исследованию.