Мир госпожи Малиновской - читать онлайн книгу. Автор: Тадеуш Доленга-Мостович cтр.№ 21

– Зачем мне эти деньги? – буркнула старуха.

– Возьмите. Пригодятся. Вот и славно.

Довольный, он вернулся в столовую и прищурился:

– Слышала?

– Слышала, – сказала она без одобрения в голосе.

– Деньги, моя дорогая, лучшее лекарство от всего.

Она взглянула на него со страхом:

– Надеюсь, ты это не всерьез?…

Он рассмеялся и протянул к ней руки:

– Конечно, конечно, дорогая. Я пошутил. Но знаешь, в отношениях со слугами, с людьми, которым мы платим за их работу, такие – как бы это сказать – компенсации – это простейший выход.

Богна ничего не ответила. Она была совершенно с ним не согласна, но не хотела и дальше портить настроение, решив вернуться к этому делу позже.

Свадьба прошла тихо, при боковом алтаре. Приглашений они не рассылали, и в церкви были только ближайшие родственники Богны, двоюродный брат Эвариста – учитель гимназии из Галиции Феликс Малиновский и один чужак – директор Шуберт. Борович не пришел, хотя твердо обещал. Под конец церемонии появился Ягода, который, однако, не подошел к ним и встал довольно далеко, под колоннами. Богна была спокойна и не чувствовала ожидаемого воодушевления. Скорее она нервничала, что только обостряло ее восприимчивость. Она видела, как тяжело опускается на колени Шуберт, видела белый волос на жакете Эвариста и довольно яркий румянец на его щеках. Лола Сименецкая спряталась в свои серебристые лисьи меха так, что виднелись только ее огромные серые глаза, внимательные и равнодушные. Дина была явно под впечатлением: через несколько месяцев планировалась ее собственная свадьба с редактором Карасем.

С наибольшим интересом Богна присматривалась к Феликсу Малиновскому. Из того, что рассказывал о нем Эварист, который вообще-то редко и неохотно вспоминал о своих близких, она сделала вывод, что Феликса более других уважали в их семье, что был он своего рода светилом и блестящим ее представителем. Преподавал литературу в старших классах гимназии, а кроме того, издал несколько томиков собственных стихов, якобы весьма неплохих, хотя и не оцененных критикой. Он приехал в Варшаву перед самой свадьбой, и Богна успела обменяться с ним всего-то парой фраз.

Выглядел он серьезно и солидно, с короткой квадратной блондинистой бородой и обозначившимся брюшком. Напоминал скорее купца или домовладельца, чем поэта. На самом деле он был в какой-то степени буржуа, поскольку женился на девице, владевшей двумя доходными домами в Кракове.

Богна, необычайно осторожная в суждениях о людях, старалась обрести симпатию к единственному известному ей родственнику Эвариста. Но в этом оказался вызов. Она полагала, что найдет в Феликсе человека, быть может, и не светского, но хотя бы высококультурного и хорошего. Но и в том, и в другом ей пришлось всерьез усомниться: чрезмерная самоуверенность, холодный взгляд и самодовольство, проявляющееся чуть ли не в каждом движении, не казались ей особенно привлекательными. Вся большая и солидная фигура Феликса, казалось, излучала сытость. Сытость эта окружала его аурой, издали бросалась в глаза, выдвигалась на первый план.

Когда после церкви они садились в машину директора Шуберта, который принялся прощаться и сказал, что хотел бы пройтись, Феликс забрался внутрь. Уже это было не слишком деликатно. К тому же, когда Эварист – как и следовало – предложил ему место рядом с Богной, Феликс устроился там без слова протеста.

– Пусть я еще раз сойду за жениха, – сказал он, усаживаясь поудобней.

Эварист по отношению к нему был предупредительно вежлив, почти стелился перед ним. Дошел до того, что предложил переехать на эти несколько дней из отеля в их дом.

На первые дни их брака! Богна уже хотела упомянуть о неудобствах и дать Феликсу понять, что ему не стоит принимать приглашение, но он и сам поблагодарил:

– Спасибо, однако я останусь в «Бристоле». Номер у меня комфортный, а когда человек из году в год соломенный вдовец, то и жить предпочитает, хе-хе, как холостяк.

Поскольку Богна не ожидала такого ответа, это улучшило ее настроение. Но Феликс сидел рядом до ужина, а когда наконец ушел, они оба чувствовали себя уставшими.

– С ним нужно держать ухо востро, – сказал Эварист. – Он привык к достатку. Вращается в лучших сферах. Как он тебе?

– Довольно мил, – уверила его Богна.

– Ты ему тоже понравилась. Знаешь, что он сказал?…

– И что же?

– Что у меня есть вкус!

– О!..

– Да ладно тебе, моя дорогая. Феликс в этом разбирается.

– В чем?

– В женщинах.

Подали ужин. Ендрусь тоже успокоилась, посматривала на них доброжелательно. Хотела даже что-то произнести, но Эварист принялся рассказывать о домах Феликса и о том, как обрадовался брат его директорскому титулу.

Богне было немного неприятно, что между ней и Эваристом все оставалось без изменений. Тот ни словом не вспоминал ни о браке, ни о том, что они семья.

На улице пошел частый дождь, из открытых окон повеяло холодом и влагой. В углублениях асфальта крупные капли монотонно били в маленькие лужи, там вспухали пузырьки, обещая долгую непогоду. Свет фонаря падал в комнату, чуждый и яркий. Из столовой доносился звон посуды, которую убирали в буфет.

Богне стало грустно. Не хотела она этого, но то и дело в голову приходило удивленное: почему?… Почему все не иначе?… Эта перемена так важна, наступил решительный поворот в их жизни, она получила то, чего так горячо желала… Там, в кресле, сидел любящий ее и любимый ею парень, ее собственный парень, красивый, умный и ловкий, с прекрасными горящими глазами и с ресницами, отбрасывающими длинные тени на щеки. Высоко подтянутые брюки открывали классической лепки щиколотки и по-настоящему красивые стопы в черных лаковых туфлях.

Он улыбался, наливая себе кофе, и говорил:

– Этот черный нектар был бы моей страстью, но я плохо после него сплю, поскольку в кофе содержится кофеин, а кофеин возбуждает сердце.

Она ответила что-то, не отходя от окна, и вернулась к упрямой мысли: почему?… Почему вокруг серо и монотонно, почему она не может почувствовать того, что понимает, а понимает она, что счастлива… Ведь и речи не может быть о разочаровании. Это возможно там, где было очарование, порыв, экзальтация и детская мечта, а не осознанное зрелое решение и любовь, не туманящая разум. Кроме того, не произошло ничего, что могло бы существенно поколебать ее убежденность в верности своего шага.

Значит, такое настроение – просто нервная реакция, расслабленность и усталость. Только и всего. А значит, настроению нельзя поддаваться. Следует отследить его причины и напрячь волю, чтобы овладеть последствиями. Даже слякоть за окнами можно воспринять как событие позитивное и приятное: она отделила их двоих от остального мира, подчеркнув уют их квартиры…

Если даже Богна не чувствует себя так, то следует сражаться с настроением, способным разрушить счастье. Как часто ей приходилось видеть настоящее опустошение в жизни двух человек, которые, не в силах победить минутное раздражение и печаль, не давали себе труда сыграть роли, нужные в данный момент.