Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…) - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ратнер cтр.№ 169

Безусловно, я мог ошибочно приписать то или иное стихотворение Ники ее родным, но в том, что подмена авторства имела место и стала грандиозной аферой, не сомневаюсь. «Старшие девочки» усердно ломали Нику, насилуя ее поэтические способности и тем самым губя их. Не будь этого, она, возможно, со временем оставила бы нам замечательные стихи, которые дремали в ней и не нашли выхода. И не только оставила, но и осталась сама.

К чему я веду? К тому, что, не отрицая полностью авторства Ники, однозначно можно утверждать, что в первую очередь Майя, как минимум, дорабатывала стихи дочери (редактировала и правила их), порой существенно изменяя первоначальную редакцию. Она как бы вплетала свои строки в стихи Ники, словно плела косу из двух прядей – детской и взрослой. Отсюда такое разительное несоответствие возраста автора его мыслям и перепады в восприятии их читателями. Но доработка стихов была здесь вторична, а изначальной – подмена автора, на которого работала вся семья.

Обратите, пожалуйста, внимание, что, когда читаете книгу Ники, создается полное впечатление, будто написана она одним человеком. И это недалеко от истины, потому что в ней чередуются стихи Ники, отредактированные Майей, и стихи самой Майи – словно все они причесаны под одну гребенку. Поэтому не видно разницы в стиле, интонациях, других поэтических нюансах. И лишь опытный глаз заметит не характерные для Ники длинные, с многословными строками, а также полностью рифмованные, ритмичные (или то и другое вместе) стихи.

Индивидуально-коллективное стихосложение и авторство в семье Ники Турбиной можно описать словом «симпоэзия» (sympoesie, от слов «симфония» и «поэзия»), которое впервые употребил в самом конце XVIII столетия скорый на изобретение словечек Фридрих Шлегель, чтобы передать атмосферу симфонического креативного процесса в иенской школе немецких романтиков, которая была примером коллективной жизни в искусстве и в духовном творчестве ^[330]. Иенские романтики «и размышляли, и творили совместно». По сути, понятие «симпоэзия» собирает и обобщает многое для понимания природы авторства вообще и Никиного в частности.

Удивительно, что в Москве, кроме Бурыкина и Мирова, никто не пытался вернуть Нику на поэтический путь. Правда, эти попытки ничем не увенчались, но не по их вине. Я часто думаю, чем объяснить, что за 15 лет, если считать от даты последних стихов в «Ступеньках…», Ника написала до обидного мало? Мысль о том, что она вообще не писала, я отметаю, так же как и то, что в столице ей было не до стихов – многие известные поэты, попав в сложную ситуацию, спасались стихами и создавали шедевры. Некогда было писать (по Мининой) – не принимается, так как Ника почти не училась и вообще не работала. Так что же тогда? Я объясняю затяжное поэтическое молчание Ники лишь одним: стихи у нее ассоциировались с насилием и ломкой, которым ее подвергали в детстве. Поэтому поначалу в Москве даже мысль о стихах ей претила, хотя она уже не была подневольна. А позже, общаясь с Олегом Егоровым, а также с пишущими друзьями, сокурсниками, Ника начала писать, но изредка и посредственно, не возводя стихосложение в ранг основного занятия, ибо не связывала с ним свое будущее. Поэтому новые стихи не систематизировала и не хранила. Более того, в них у нее не было необходимости, ибо она выплескивала себя как актриса, играя единственную и неповторимую Нику Турбину.

«Не знаю, вернулась бы Ника к поэзии, – говорит Алена Галич, – но иногда она писала стихи». Это подтверждает Павел Галич: «Ника приезжала к маме, читала какие-то стихи. Я понимал, что она это делает, потому что ее к ним тянет, она живет этим».

Но был один человек, который не просто уговаривал, а заставлял Нику, даже будучи далеко от нее, писать, учиться и пробиваться, – это Людмила Владимировна Карпова. Не успела Ника вернуться из Швейцарии, как получила от бабушки письмо, в котором та убеждала внучку собрать 10–15 новых стихотворений и обязательно пойти с ними к Евтушенко (см. гл. 4, ч. II). Ника не последовала совету Карповой, которая спустя два года (уверен, что и до этого неоднократно) пыталась наставить внучку на путь истинный. Не могу не привести это напечатанное на двух страницах интереснейшее послание (как и выше, орфография автора).

Дорогая Никушка! Получила ты все, что я выслала, но почему то не позвонила. Что это? Небрежность, отсутствие элементарной вежливости, или… Ах, да бог с тобой!

Дело в том, что я хочу тебе помочь, а в силу того, что ты не еврейка, то слушать родителей не будешь… Что и приведет тебя к путям неисповедимым. Я очень тебя люблю, по сему хочу тебе помочь. Пока моя помошь – только совет. Но я надеюсь, что смогу это сделать делом. Сейчас не знаю как, но верю, что получится.

Первое, что тебе надо сделать, это позвонить Беле Ахм. Она очень была удивлена, тогда в Ялте, что больше не захотела с ней видеться, после той единственной встречи, когда ты напилась. Ее телефон… Обязательно постарайся найти возможность с ней встретится, почитать ей свои стихи и рассказать все, как оно есть. Попросить у нее помощи. Но не как нищенка, а как человек, который не находит себе места.

Ведь я так понимаю, что ты ничего не хочешь. Это патология. Само ничего, никогда к тебе не придет, родная моя. Единственный выход – варить борщь какому-нибудь явлению в брюках. Нужно обязательно учиться. Хочешь ты или нет, но это надо. Я бы посоветовала тебе пойти в литинститут. Подать документы на поступление. Ты боишься? Прими бой там… Ну попробуй себя.

Учти, что время безжалостно бежит. Для тебя терять время, это смерти подобно. Послушай меня, любимая моя, девочка. Сделай это поскорей, пожалуйста, прошу тебя. Самое невозвратимое преступление для своей жизни ты делаешь – это уйдя в подполье – ни с кем не общаешься. Я имею в виду, нужными людьми. Ты повторяешь судьбу Светланы и Мамы. Перебори страх, неуверенность в себе.

Жаль, что ты ушла из ВГИКА. Ошибки в жизни, как не печально, совершаются единожды. Потом всю жизнь жалеют. Никого не слушай. Обязательно учись. Иначе, всю оставшуюся жизнь ты будешь посмешищем… А может быть, покаясь, ты снова будешь держать эгзамены во ВГИК. Господи, что же делать, жаль так бездарно загубить талант и свою жизнь.

Что касается поездки за бугор, это миф для тебя. Для этого нужно приложить максимум усилий – знакомства, язык. Кстати, в настоящее время масса учреждений, которые способствуют поездкам в Америку учиться. А ты как клуша будешь вести дебилистый образ жизни. Эх ты, любовь моя, проси людей узнавай. Но ко всему относись критично. Еще раз совутею, пойди к Белле Ахмадулиной. Постарайся найти ее, сто раз взони и сто раз узнавай.

Не лукавь себе – ты же стесняешься говорить о себе. Это страшно! Борись за себя. Я бы пошла даже к Ельцину, Горбачеву, записалась бы к Горбачеву на прием, добилась бы встречи. Что говорить я бы тебе подсказала. Нужно действовать…

Уже 19, 20 лет, а там конец чего-то… Того, непосредственного, что люди еще прощают. А потом, будут бить… Слушай, может ты совсем больна на голову… Деловой бизнесмен из тебя не получится. Поэтому приобретай специальность. Сейчас открыли много частных заведений, в частности, актер Лановой, открыл что-то интересное, вроде театрального заведения, с разными заведениями. Пойди узнай…