Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…) - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ратнер cтр.№ 19

26 ноября 2007 года. Мы приехали втроем – с Мариной и Вадимом. Дверь открыла Майя. Она была, как никогда, хороша собой: распущенные светлые волосы с неизменной челкой, открытое, без огромных очков, красивое лицо – копия Ники; на ней были джинсы, бордово-розовая кофточка с довольно глубоким декольте, поверх которой на плечи наброшенная черная теплая кофта. Мы трижды расцеловались, от Майи струился нежный аромат духов. Такой я ее видел впервые. Представляю, какой она была в молодости. Не зря устоять перед ней не могли великие мужи мира сего.

Стол уже был накрыт и по всем правилам сервирован. Мы разлили водку, и сразу же встала Майя, поздравила исключительно тепло меня с юбилеем, тут же встала рядом с ней Карпова и продолжила тост, употребляя, как и ее дочь, лестные эпитеты, на которые они были всегда щедры и охочи. Надо сказать, что Майя – прекрасный кулинар. Пир был настоящий. Пили даже за случайно заглянувшую соседку-татарку Хадижу-джан. Все тосты предлагал я, один из них был: «Всем в пику – за Нику!» Мы чокнулись, Вадим оторопел – ведь за ушедших обычно не чокаются, но Майя ему пояснила: «А Нюрка с нами, она жива». Дошла очередь и до Маши. Я сказал в рифму: «Чтоб у тебя, Егорова, / Всё получалось здорово!» и затем добавил: «За то, чтобы у Машки / Не были промашки».

Карпова сказала, что это надо записать, а Майя, не глядя, достала из ящика буфета почтовую открытку 1967 года выпуска и дала ее мне. На обороте открытки было стихотворение Ники, написанное ее рукой. Я прочитал его сначала вслух, потом про себя. Меня потрясла последняя строфа, которую воспроизвожу такой, как в оригинале:

«Когда Ника написал эту вещь?» – спросил я. Майя ответила, что лет в двадцать, точно не помнит, важно, что в зрелом возрасте.

Часто Майя прерывала Карпову, когда считала, что та говорит что-то лишнее. Однажды Майя даже попросила ее выйти с ней на кухню. Она была и оставалась цензором в этой семье. Даже когда Карпова пошла провожать нас к машине, Майя открыла зарешеченное окно и шутливым голосом спросила: «О чем это вы там без меня говорите?»

19 апреля 2008 года. Майя позвонила мне на мобильный телефон: «Я тебе пожалуюсь (плачет). Больше терпеть не могу. Не хочу ни есть, ни пить. Скарежила меня боль в крючок, сводит горло так, что не могу проглотить воду. Мама, бедная, крутится всю ночь вокруг меня. Если не ты, мы погибнем. Что я за сука! Может, я неправильно всю жизнь делала, не надо было ее рожать». – «Майечка, разве, забеременев, вы могли знать, кого родите, что это будет Ника с такой судьбой?» – спросил я, понимая, что речь идет совсем о другом, к чему Майя подводила меня. «Я состою из одних денег. Меня можно распиливать, как слиток золота. И я, и мать в полном отчаянии. Я, конечно, держусь, но Маше это не нужно, она говорит: “Ну что ж, терпеть надо, мама”. Я все равно ее очень люблю. Я завишу от денег, от горшка, от воды, если ее мне поставили. Я матери плакаться не могу, она расстраивается. Сейчас ее нет – она пошла в аптеку. Я знаю, что ты все сделаешь. Если б мы были в одном городе, все было бы иначе.

Я знаю, что у Маши своя жизнь, Маша стесняется, что она сестра Ники Турбиной, потому что она Маша Егорова. Миронов предложил в паспорте записать ее Турбиной, на что Маша сказала: “Какая я Турбина? Что я, сумасшедшая?” Я выполнила свой долг, она закончила школу. Я Машку безумно люблю. Но я могу ползком ползти ради Никуши; если бы сказали, что вон тот листок, который упал с дерева, это Никуша, я бы поползла. Я тебя люблю».

4 июля 2008 года. Рассказывает Майя: «У нас по телевидению показывали выступление Евтушенко в Симферополе. (В Симферополь Евтушенко поехал из Днепропетровска, где мы с ним встречались 5 июня 2008 года. – А.Р.) Он читал “Любимая, спи”. Читал протяжно, ему отвечало эхо, стихотворения не было, был только вой на лужайке волка или шакала. Хотя стихотворение прекрасное. Еще он пел и поклялся, что будет его вечер в Политехническом (18 июля в честь 75-летия. – А.Р.), и это будет его последний взмах руки или ноги. Одет он был в цветастую рубашку, а потом в рубашку в полоску, и в полоске были узоры. Я помню, как молодой, он носил пиджак с гвоздикой в кармане. Выглядит хорошо. Если к его виду в профиль на книге ^[69] добавить усы, то он будет похож на Гитлера. До грустности плохие его последние стихи. Конечно, осуждать его легче всего, но я не осуждаю, а рассказываю. Хорошо Вознесенскому: сидит себе тихо, не поет, не танцует (На вечере в Днепропетровском театре оперы и балета Евтушенко не только читал стихи, но и пел с сопровождавшей его певицей и кружил с ней под мелодию «Вальса о вальсе». – А.Р.)».

10 октября 2008 года. Позвонила Майя и поздравила меня с днем рождения: «Сашуля, наш любимый, – щебетала она, – наш родной, Богом данный нам мальчик, ты у нас один такой. Мы между собой тебя называем Ратнер, а Саша – это Павлов, это Миронов». – «Ты сегодня – деньрожденик, – подпевала Карпова, – мы рады, что ты у нас есть, наш драгоценный и т. д.». Боже, как я устал от их неискренности и притворной лести! Какой богатый у них словарь синонимов, особенно к словам «дорогой», «талантливый»!

17 декабря 2008 года. День рождения Ники, поздравляю Майю: «С именинницей вас! Во сколько Ника родилась?» – «В 17:30. Я лежала на сохранении, меня отпустили домой на два дня. Утром глазки открываю и чувствую, что что-то начинается». – «Нетрудные были роды?» – «По тем временам нормальные, 3400 граммов. Машка родилась с весом 1700 граммов и труднее. Черные кудри, китаёза, глаза раскосые. В обмороки я не падала, все врачи были знакомые еще до беременности, одна компания».

12 марта 2009 года. Я позвонил, чтобы сообщить Майе, сколько примерно будет стоить новая книга Ники. «Сашуля, ты нам послан Богом. Вот говорят, что Бога нет, а Он есть и послал нам тебя». – «Он нас друг другу послал. А точнее, нас друг другу послала Никуша». – «Да, Нюрка». – «Вам послала Нюрка Ратнера-придурка». – «(Сквозь хохот) Ты с ходу выдаешь». – «Надо же как-то развеселить вас и себя в этой собачьей жизни».

5 сентября 2009 года. В этот день Ирина Покулитая, моя помощница, которая отдыхала в Крыму, должна была заехать к Никиным родным, чтобы передать от меня Людмиле Владимировне подарок ко дню рождения и взять у них материалы для нового издания книги Никуши. Ира говорила, что они передавали их, как драгоценность, у Майи тряслись руки, ей становилось дурно от прикосновения к ним. И хотя Ирина была у Никиных родных буквально минут десять, но и за это время Майя, которая лежала в постели, сказала ей: «Эх, Ирка, была бы я сейчас на ногах, мы бы с тобой так гульнули!»

23 ноября 2009 года. В 11:35 на мобильный телефон позвонила Карпова и сквозь слезы сказала: «Сашуня, Майка умерла, я не знаю, что мне делать. Вчера была “скорая” и сказали, что до утра она не дотянет. А я, б…, проспала, в девять часов только проснулась. Она еще теплая. Сижу и не могу пошевелиться. Не хочу отдавать ее в морг, пусть она подольше побудет со мною».