Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…) - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ратнер cтр.№ 67

Её протест выразился в алкоголе. Она напивалась, а напиться ей ничего не стоило, у неё повышенный адреналин в крови, выпьет ли она 50 грамм или больше, не имеет значения, она становилась неуправляемой. Она грубила (мягко сказано) всем, к кому имела претензии. В результате её выгнали из двух институтов.

6. Наконец, Н. влюбилась. Это оказался бармен из Ялты, старше её на 17 лет. Эта её любовь продолжается уже четыре года. Жениться на ней он не желает, а она решила, что будет любить его всю жизнь, хотя понимает, что они разные люди.

Она уже была в сумасшедшем доме в Симферополе месяц. Костя, так зовут её возлюбленного, упрятал её туда, чтобы она не мешала ему просто жить.

7. Врач из психушки сказал, что Н. никак не алкоголик, что никакое лечение ей не поможет, что она умна, неординарна и в то же время инфантильна. Что в сумасшедшем доме ей делать нечего. Спасти её может только судьба…

8. В настоящее время Ника по-прежнему мечтает стать актрисой. Живёт одна в Москве, в маленькой комнатке, в коммуналке. Работает в одном из московских журналов. На работе её любят. Она прекрасна, пока, как она говорит, “Мне становится душно жить, я должна разрядиться…”.

9. Н. пишет стихи. Но к ним относится скептически. Большинство тут же рвёт. Очень стеснительная, уйма комплексов, сама за себя постоять не может, просить о себе никогда не сможет, очень добрая, обидчивая, считает себя уродиной, хотя красивая.

10. У Н. несколько раз брали интервью. Но для храбрости она выпивала 50 гр. (для неё достаточно, чтобы нести всякую ахинею). Её так называемые интервьюеры оказывались людьми хорошими, но они не знали её особенностей, т. е., что ей нельзя употреблять даже грамма. В результате над ней они же смеялись…

Крепко обнимаю Вас, дорогой, и благодарю за всё доброе и сердечное, что Вы сделали для Н. в Америке.

С нежностью – Л. КАРПОВА.

Не могу не прокомментировать этот документ, тем более что то, о чем в нем идет речь, Карпова, мягко говоря, в ином свете представила мне спустя полтора-два года. Но обо всем по порядку.

Карпова сначала говорила, что Ника ждала Евтушенко не шесть, а десять лет, а в другой раз сказала, что до конца жизни. Ника никогда не вешалась, а если резала вены и травилась алкоголем, то вовсе не из-за Евтушенко.

1. Главное – Карпова не может понять, какое отношение к Никушиной ситуации имеют она и Майя. И спустя 12 лет она по-прежнему находилась в неведении, когда на вопрос журналистки: «Что же случилось на самом деле?» – ответила: «Мы ничего не понимали и не понимаем! Что произошло?.. А Евтушенко… Мы простили его. Или, скорее, забыли. Он предал Нику. А ребенка предавать нельзя. Он взял ее и отшвырнул!.. Говорили, что мы якобы задолжали ему две тысячи долларов. Полный бред, я и денег-то таких сроду в руках не держала. Потом мы уже стали думать, что, может, что-то не то сказали в Америке…» ^[162]

2. Телевизор, о котором идет речь, Евтушенко не собирался покупать у Карповой. Он, как отмечалось в этом разделе, сначала просил Берта Тодда купить в США телевизор для Карповой, а потом позвонил своему другу и передал через него ей просьбу о том, чтобы она этот телевизор отдала Межирову, а ей он, Евтушенко, купит другой. Карпова же, зная это, занялась самоуправством и распорядилась фактически чужим телевизором по своему усмотрению.

3. Что касается кольца. То, что по этому поводу Карпова написала Тодду в 1990 г. и то, что рассказала мне 25.01.2014 г., отличаются, как небо и земля. Из письма Тодду следует, что Карпова точно не помнит, где Евтушенко передал ей кольцо, куда она его положила, а потом вроде искала и не нашла. Как, спрашивается, она могла помнить, если никакого кольца в помине не было?! Присутствовавшая при этом Лера Загудаева утверждает, что кольцо – фантазия Людмилы Владимировны, а Евтушенко приезжал к ней домой, чтобы забрать свой видеомагнитофон.

4. Впервые заходит речь о попытках отправить Нику учиться в Бостон и тщетности этих попыток. Наоборот, было конкретное предложение, сделанное в США Арменом Дедакьяном (см. главу «Америка, я люблю Маяковского»), заключавшееся в том, что Никину учебу там готовы были оплачивать, а поскольку одну ее не приняли бы, то должна была с ней поехать бабушка, которой предлагали работу, чтобы она сама себя обеспечивала. Но Карпова отказалась, сославшись на то, что Ника не знает и никогда не выучит английский язык.

5. О каком контроле Ники могла идти речь, если Майя и Карпова бросили ее одну в Москве?! Людмила Владимировна сама подтверждает это. Цитирую ее: «Ника была трудной, в то же время – одинокой… Она осталась одна». Да, ей действительно нужен был «проводник», роль которого до переезда в Москву играли мама, бабушка и Евтушенко. Но разве последний мог продолжить вести Нику по жизни уже в Москве после всего того, что, как следует из этой главы, оттолкнуло его от ее семьи? И потом, что, на Евтушенко сошелся клином белый свет и другого «проводника» не могло быть? А пока его не нашлось, нужно было забрать Нику в Ялту, чтобы она находилась среди родных и обрела спокойствие. Хотя о каком спокойствии рядом с Майей могла идти речь?! Не хочу углубляться в этот вопрос, который подробно освещен далее.

Из письма Карповой также следует, что в алкоголизме Ники есть вина и Евтушенко. Первый раз слышу об этом. Никогда за 12 лет общения она не высказывала такую мысль. То же самое можно сказать о Майе.

6. А вот из-за любви к бармену Косте Ника, несмотря на то что была подшита, избавилась от лекарства, напилась, бросила в середине первого курса ВГИК и рванула в Ялту, где продолжала пить.

В сумасшедший дом в Симферополе Нику не упрятали, а отвезли Карпова и Константин Постников, потому что она была невменяема и громила в доме все подряд. Находилась же она там не месяц, а несколько дней, так как сбежала. Подробности – далее в этой части книги.

7. Ни в каком московском журнале Ника не работала. Это такая же небылица, как то, что ее «на работе любят». В 1990 году, которым датировано письмо Карповой, Ника, как станет известно далее, поступила во ВГИК, где проучилась два месяца и затем укатила в Швейцарию.

Наконец, главное. Уверен, что письмо это написано намного позже, минимум на семь лет, потому что роман Ники с Костей начался осенью 1993 года и продолжался до мая 1997 года, то есть четыре года, как указано в письме. Но письмо-то было написано, по утверждению Карповой, в 1990 году, за три, стало быть, года до начала этого романа. Как, спрашивается, Карпова могла знать в 1990 году, что Ника влюбится в Костю в 1993-м и их отношения продлятся еще четыре года. Это чистой воды ложь, написанная задним числом, что заставляет, мягко говоря, усомниться во всем содержании письма. А опубликовано оно после смерти Карповой не случайно: она боялась реакции Евтушенко и завещала Павлову опубликовать сей пасквиль, когда ее не станет, что он и сделал, не подозревая, во что влип. Если б знал суть дела, вряд ли обнародовал этот последний неуместный выпад Карповой (а заодно, выходит, и свой) в сторону Евтушенко.