Сфагнум - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Мартинович cтр.№ 32

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Сфагнум | Автор книги - Виктор Мартинович

Cтраница 32
читать онлайн книги бесплатно

В половину третьего, съеденный тревожными мыслями о том, как бы не провалить еще и поездку в Глуск, Шульга зажег свет в столовой, получил кроссовкой в селезенку, отыскал пакет со свечами в шкафчике, зашуршал этим пакетом, получил еще одной кроссовкой под сердце, зажег две свечи и прилепил их под ходиками. Свечи предсказуемо свалились, загремев, Шульга получил еще одной кроссовкой в голову, поднял свечи, поставил их на блюдце и ушел спать, посчитав, что он оказал очень большую услугу спящему человечеству. Действительно, кроссовки летать перестали, но сон к троице все равно не пришел. В шесть пятнадцать из своей лежки поднялся шатающийся Хомяк, увидел, что на ходиках уже шесть пятнадцать, сел за стол и начал обдумывать планы воровства у Шульги майки Путина. В его не вполне выспавшейся голове роились самые невероятные сценарии, в которых были задействованы чечены с металлоискателем, Гриня Люлька с его боязнью компьютерных мышей, так и не утонувшая в болоте машина и даже последний оставшийся золотой бабы Любы.

В семь утра Хомяк набрал воздуха в легкие и заорал: «Полу-у-ундра! Подъем по камере!». Кроссовок Серого пролетел рядом с его левым ухом и шлепнулся о стену. Приятели быстро оделись и вышли: на улице стоял плотный туман, из которого, казалось, вот-вот выбредет на выпас стадо коров. Покинутые дома проступали сквозь мглу, как воспоминания старого человека. Молчаливые деревья, щербатые заборы, давным-давно обесточенные фонари проявлялись с акварельной размытостью совсем не в тех местах, где их зафиксировала память. Реальность утратила свою бесспорность и превратилась в набор призрачных штрихов, которыми некий всемогущий художник набросал черты мира, стилизованного под китайскую живопись на шелке. То тут, то там как будто сгущались силуэты давным-давно ушедших людей, превратившихся в сгустки воздуха, исчезающие перед глазами всякий раз, когда ты подходил слишком близко. Игра теней, ватная тишина, влажная эфемерность загипнотизировали приятелей.

— Прям как в Эрмитаже, — попытался передать ощущение окружавшей красоты Серый.

— Сюда бы Пугачеву, она бы тут такую песню написала, — поддержал его эстетство Хомяк.

У столба никого не оказалось, и было бы странно, если бы тут кто-то стоял. Хомяк предсказуемо занервничал:

— Пропустили автобус! Шульга, надо было шибчей вставать!

— Не егози, Хома. Нормально все, — одернул его Шульга.

— Может, и нет тут никакого автобуса, — продолжал нервничать Хомяк. — Отменили за ненадобностью.

— Не ссы, — отозвался Серый.

Он облокотился на столб и сам себе напоминал китайского каратиста, который после многих побед и долгих часов занятий с нунчаками решил остановиться и помедитировать о сущности «дэ».

Автобус материализовался из тумана без всякого звука, в строгом соответствии с ирреальностью окружавшего приятелей утра. Это был устаревший еще в середине ушедшего века ЛАЗ, выглядящий приветом из пионерского прошлого, когда булочки в столовых были вкусными, как мечта, а картинка в учебнике по географии могла заставить тебя построить жизнь так, чтобы однажды обязательно оказаться на озере Байкал. В автобусе уютно пахло солярой, а в красном углу, прямо над водителем, размещался иконостас из венгерских переводных картинок с грудастыми женщинами и усатыми мужчинами с гитарами.

— На камволь? — спросил водитель строго, и сам характер вопроса означал, что он принял их за туземцев.

— Не, у Глуск едзем, — решил сохранить конспирацию Шульга.

— Па дзесяць с чалавека, — сказал водитель.

— Есть тольки дваццать на траих. Возьмешь? — решил развить успех маскировки Шульга.

— Ай, хуй з им, давайце дваццать. Тольки билецикау даваць не буду.

Шульга протянул деньги и занял место «на камчатке», чтобы предупредить дальнейшие разговоры: у него не было уверенности в том, что им удастся поддерживать беседу на нужном уровне туземности. В этом автобусе хорошо звучала бы песня «Крылатые качели», но доминировал тут русский шансон. Надсадный мужской голос пел про купола и кресты, хотя чувствовалось, что на самом деле он поет про любовь, женскую красоту, одиночество и что-то еще, такое очень сложное, не выразимое словами, отчего хочется бессвязно выть и биться головой о стену. Однако, поскольку набор разрешенных каноном тем в шансоне очень узок, ему приходилось петь именно про купола и кресты. Водитель сделал громче, чтобы вошедшие, чего доброго, не заснули: ему не нравилось, когда кто-то спал в салоне тогда, когда ему самому хотелось спать.

Туман мало-помалу рассеивался, обнажая просыпающиеся поля и деревни, которым уже никогда не суждено было проснуться. К Глуску вела аллея из уставших стоять по стойке смирно тополей: тополям хотелось на юг, к морю и теплу, им хотелось купаться в солнечном свете и млеть от красоты далеких гор на горизонте; на худой конец, они готовы были сесть на дорожное полотно и придремать, собрав ветки в уютный комочек, но стоять так, вытянувшись в ненужном приветствии бредущим мимо молоковозам, тракторам и комбайнам, которые никогда не видели моря, было невыносимо для тополей. Потом тополя безмолвно исчезли, и вместо них на обочины впрыгнули яблони-дички: казалось, когда-то давным-давно далекий предок этих яблонь совершил смертный грех, за который теперь его потомки расплачивались корявостью собственных стволов и уксусной кислотой плода. Показались первые хаты, плакат «Хойян — город-побратим Глуска» с двумя тянущимися друг к другу ладонями, розовой и желтой, подсказал, что они уже в городе. Автобус остановился прямо в центре, между милицией и зданием районной администрации.

Ребята выпрыгнули из автобуса и размялись. Серый разминался, делая резкие рывки руками в разные стороны, Хомяк хрустнул костяшками пальцев, как будто готовясь к драке, Шульга просто потянулся и зевнул.

— Ну что, где этот Вайчик? — хмуро спросил Серый, глядя по сторонам с таким лицом, как будто Вайчик должен был встретить их прямо у автобуса.

— Здрасьте, — обратился Шульга к проходившему мимо мужчине в клетчатой фланелевой рубашке и с такой же клетчатой сумкой.

— У цибя можа што выпить есть? — поздоровался мужчина.

— Не, нет.

— Очэнь нада, — пояснил мужчина.

— Где тут Вайчик? — спросил Шульга.

— Ясна, где, — ответил мужчина. — У учылишчэ. Учыць.

— В каком училище? — хотел знать Шульга.

— Ты што, наркоманин? — внимательно присмотрелся к нему прохожий. — Што значыць, в каком учылишчэ? У нас што, учылишчау многа? В лесахазяйственам учылишчэ!

Мужчина еще раз пристально всмотрелся в троих остановивших его парней, не нашел никаких четких примет, доказывающих, что они не наркоманы (наколок, мозолей на ладонях), и быстро пошел прочь.

— Вот придурок, — ругнулся Серый.

На крыльцо здания Глусского РОВД с гигантской надписью «Милицыя» вышел Выхухолев. Он был в хорошем настроении. Ему хотелось сделать что-нибудь доброе людям, но он не знал, что именно и как.

— Зырьте, пацаны, какие тут менты жирные, — быстро кивнул на потягивающегося на солнце Выхухолева Хомяк. — Вот такой вот дуримар и оприходовал наше бабло.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию