АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь! - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Юраш cтр.№ 104

Мы открыли дверь в нашу комнату, которую охранял демон.　

— Ника, дай я посмотрю на тебя в последний раз, — прошептал Асфард, беря меня за подбородок, — Ты меня еще увидишь, а вот я тебя уже нет…　

Мои губы задрожали. Господи, за что мне это? Я согласна остаться здесь, с ним. Согласна на все, лишь бы не расставаться. На любые условия. Я готова голодать, спать на полу, готова сражаться до последнего… Лишь бы не… Да что ж такое! За что мне все это? Господи! У меня сердце сейчас разорвется!　

— Может, не надо… — с горькой усмешкой прошептала я, растирая кровь и слезы по лицу, — Давай будем жить в Башне. Вдвоем. Если совсем оголодаем, то скушаем Фублика… Прости, Фублик, я пошутила. В тебе есть нечего! Я научусь воровать еду, буду приносить ее сюда… Того и глядишь, лет через пятьдесят здесь будет полная Башня некромантов. Черная цитадель зла… Люди даже будут бояться чихнуть в нашу сторону! Ты сам говорил, что защиту от некромантии они еще не придумали!　

По моей щеке скатилась слеза. Я выдохнула. А что? Хороший вариант! Жены же за декабристами отправились на каторгу? Чем я хуже? Я шмыгнула носом. Здесь, в отличие от каторги, вполне неплохие условия и горячая вода. С милым рай и в шалаше, если милый — некромант.　

— Разве это — жизнь? Если бы у меня была возможность, я подарил бы тебе другую жизнь, — прошептал Асфард, целуя мои окровавленные пальцы, — Светлую жизнь. Я не хочу, чтобы ты разделила мое заключение. Чего-чего, но этого я не хочу больше всего на свете. Не хочу, чтобы ты стала добровольной узницей.　

— Асфард, а может быть, заловим кого-нибудь, обучим некромантии, — голос мой сорвался, но я тут же хрипло продолжила, — …заставим провести ритуал? Ты будешь свободен….　

— И чем мы тогда лучше их? — спросил Асфард, не сводя с меня глаз, — Я — то понимаю ответственность перед миром, чьей гибели я не хочу, а будет ли понимать он? Зачем перекладывать ношу с одних плечей на другие?　

Мне всегда казалось, что я — маленькое чудовище, а он — большое. Но после того, как я посмотрела в глаза настоящим монстрам, мне стало понятно, что мы — воплощение доброты и милосердия. «Добро должно быть с кулаками! Добро суровым быть должно! Чтобы летела шерсть клоками, у тех, кто лезет на добро!»　

— Асфард, а кинжал у моего горла — это обязательный атрибут? — спросила я, проводя рукой по окровавленной шее.　

— Они могли бы вырвать тебя заклинанием, попытаться достать магией. И если бы со мной что-то случилось, ты бы осталась одна. Одна против всех. Стоило им только понять, что ты неспособна провести Ритуал, то поверь мне, ты бы прокляла меня за то, что не подарил тебе легкую смерть. Тебя бы убивали часами, истязали и пытали, упиваясь твоими страданиями, пытаясь отомстить тебе за свою ошибку и крушение всех надежд. А мне было невыносимо думать об этом… Знаешь, когда я держал кинжал у твоего горла, мои мысли были только об одном — успеть убить тебя раньше, чем умру сам, — произнес Асфард, убирая окровавленные волосы с моего лица, — Прости, если заставил тебя страдать.　

Я ничего не ответила, понимая, что лучше умереть вместе, чем остаться один на один с этими тварями. Черт! Он даже такой вариант предусмотрел. Наверное, в нашем мире, он бы имел разряд по шахматам. Стоп! А ведь это были действительно шахматы. Мы играли черными, они — белыми. Белые сделали свой ход первыми. А у нас на доске, вместо полного комплекта фигур стояли только король и королева. Причем король не мог ходить дальше одной клетки. «Делай, что хочешь!» — промелькнуло у меня в голове. Королева имеет право ходить так, как ей вздумается. Вот почему приходилось многие вещи делать моими руками. Асфард просчитывал обстоятельства, время и все детали, ставил меня в нужные условия, и я делала свой ход. Вот для чего ему нужна была моя кровь! Он должен был быть уверен в том, что я сделаю правильный ход. Другой бы на его месте бросил бы безнадежную игру, перевернул бы доску, смирился, но Асфард продолжал партию, даже когда нам поставили шах. А все почему? Потому, что на кону стояла моя жизнь. Как бы то ни было, он сумел ее сохранить. Пусть даже такой ценой. Это — лучший подарок, который я получала в своей жизни. Розочки-мимозочки, шоколадки-мармеладки, колечки-висюльки это — ерунда. Пошел в магазин, купил. Да, правильно говорят, что лучший подарок — этот тот подарок, который ты сделал сам. Своими руками.　

Слезы брызнули из глаз. Я так не могу! Как я могу его убить, после того, как он вытащил меня из такого ада?　

— Бедная моя девочка…. Не плачь, Ника… Не плачь, — вздохнул Асфард, прижимая меня к груди, — Ты должна быть сильной. Твоя битва еще не закончена. Сделай это… Я прошу тебя… Сделай это ради меня… Если ты действительно меня любишь…　

Я прикоснулась губами к его губам, шмыгнула носом и утерла слезы. Я его еще увижу… Пусть один раз, но увижу.　

— Прощай, Ян Асфард, — в горле стоял ком, который я проглотила, чтобы сказать, — Я люблю тебя…　

— Прощай, Ника… — нежно сказал он, целуя меня в лоб, — Первая и единственная. Я люблю тебя… Ты — все, что у меня есть. И все, что у меня было. Спасибо, что пусть и ненадолго, ты стала смыслом моего существования.　

Я стиснула зубы, чувствуя, что из всего, что произошло со мной в Академии, это — самое худшее. Я прошла в комнату с черепами, давясь от беззвучных рыданий.　

— Прощайте! — сказала я. Глаза загорелись только у Люка.　

— Прощай, Ника. Спасибо тебе. Беру свои слова обратно, — вздохнула душа Люка, — Ты поняла, о чем я… Я передам другим… Хотя… Может быть, скоро все закончится. Знаешь, Ника, я никому не говорил, но когда я думал о том, как спасти Асфарда, мне приснился странный сон… Голос рассказал мне про Ритула Полного Вызова. Я сам в жизни бы до этого не додумался… Так, что не кисни. Надежда есть…　

Тяжко вздохнув, размазывая слезы, я достала осколок и бумажку со странными символами в необычном круге. Асфард протянул мне печать. И вот за ту металлическую пластинку мы чуть не погибли? Из-за нее полегло столько людей, что мне даже страшно держать ее в руках. Я присмотрелась к рисунку на печати, а потом взглянула на бумажку. Некоторые символы были похожи. Обнадеживает.　

— Прощай, Фублик, — сглотнула я, усмехаясь, — Я бы тебя погладила, да боюсь, что не переживу этого…　

Я поставила осколок на место, и тут же все трещины стали исчезать. Слева на уровне пояса появилось круглое отверстие, в которое я вставила печать. Все инструкции выполнены. Зеркало превратилось в дверь. Печать засветилась и превратилась в дверную ручку. За дверью клубился туман, сквозь который были видны очертания комнаты, в которой стояли двое. Учитель — мужчина средних лет, худощавый с суровым взглядом, в черной мантии и юноша с седыми волосами.　

Я вздрогнула.　

Если Асфард умрет в прошлом, то с ним погибнет Академия. И тогда ни я, ни Люк, ни другие никогда в нее не попадут. Все логично. Вот он — единственный выход из Академии. Но только это — чудовищно! Я стиснула зубы. Раз он просит меня это сделать, значит, я должна это сделать. Ладно, погнали. Я дернула за ручку двери, и тут же раздался незнакомый и очень неприятный, замогильный голос.