Лиля Брик: Её Лиличество на фоне Люциферова века - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Ганиева cтр.№ 113

Когда Маяковский отправлялся за границу, он получал длинный перечень модных поручений. Вот, к примеру, образец такого списка 1928 года:

«В БЕРЛИНЕ:

Вязаный костюм № 44 темно-синий (не через голову). К нему шерстяной шарф на шею и джемпер, носить с галстуком.

Чулки очень тонкие, не слишком светлые (по образцу).

Дррр (речь о застежке-молнии. — А. Г.)… — 2 коротких и один длинный.

Синий и красный люстрин.

В ПАРИЖЕ:

2 забавных шерстяных платья из очень мягкой материи.

Одно очень элегантное, эксцентричное из креп-жоржета на чехле. Хорошо бы цветастое, пестрое. Лучше бы с длинным рукавом, но можно и голое. Для встречи Нового года.

Чулки. Бусы (если еще носят, то голубые). (То есть Владимир Владимирович должен был сначала выяснить, что носят, а потом уже покупать. — А. Г.) Перчатки.

Очень модные мелочи. Носовые платки.

Сумку (можно в Берлине дешевую, в К. D. W.) (этой аббревиатурой до сих пор обозначают универмаг «Kaufhaus des Westens» — «Торговый дом Запада». — А. Г.).

Духи: Rue de la Paix, Mon Boudoir и что Эля скажет. Побольше и разных. 2 кор. пудры Arax. Карандаши Brun для глаз, карандаши Houbigant для глаз» ^[549].

Чулки в Лилиных письмах вообще упоминаются чаще всего. В Советском Союзе шелковых было не найти, но выручала Эльза. Лиля пишет Маяковскому:

«Скажи Эличке, чтоб купила мне побольше таких чулок, как я дала тебе на образец, и пары три абсолютно блестящих, в том смысле, чтобы здорово блестели, и тоже не слишком светлых. Купи еще штуки 3 др[угих] р[азных?] р[азмеров?]» ^[550].

В письмах Эльзе чулки становятся главным рефреном.

По Лилиным эпистолярным поручениям можно составить представление о ее базовом гардеробе и любимых марках косметики. Она наказывала сестре:

«Элик, пришли мне длинные брюки (черные или темно-серые), чтоб можно было носить с любой кофтой, расширенные книзу, из легкой, немнущейся шерсти. Если к ним окажется длинная кофта, я не обижусь… Одежка моя и износилась, и до смерти надоела. Лучше всё черное. Мои, купленные шесть лет тому назад, — почти лохмотья, № 46. И несколько пар чулок» ^[551].

Бывали задания еще сложнее:

«Купи мне, пожалуйста, два полувечерних платья (длинные) — одно черное, второе — какое-нибудь (если не слишком дорого, то что-нибудь вроде парчи, обязательно темной) и туфли к ним. Материи в этих платьях — позабавнее и туфли — тоже. Потом мне нужно 4 коробки моей пудры (телесного цвета); 3 губных карандаша Ritz — твоего цвета; румяна Institut de beaute — твой цвет (мазь, а не пудра); одороно; две очень жесткие рукавички (вроде вязаных); черные высокие ботики; чулки, конечно, — если хватит денег, то дюжину; шпильки рыжие — покороче; духи Gicky (герленовские духи «Jicky». — А. Г.); какую-нибудь забавную дешевую шелковую материю (темную, можно пестренькую, в цветочек) Жене на платье; булавки простые и крошечные английские; несколько косичек разных ниток; голубой блокнот с конвертами; мне два каких-нибудь платьишка для постоянной носки. Как видишь — список огромный, а денег мало! Скомбинируй как-нибудь» ^[552].

Уже в примаковский период Лиля радуется:

«Хожу во всём твоем — с ног до головы. Я теперь самая элегантная женщина в Москве! Справляли 30-летний рабочий юбилей Хохловой и Кулешова. Был банкет в Доме кино. Подарили ей — пару твоих чулок, а ему — твой галстук (не последний, конечно, а более старый). То и другое было нами передано в президиум (все наши кинорежиссеры), и подарки были развернуты под аплодисменты всего зала» ^[553].

Вот с каким триумфом советские деятели культуры встречали импортные товары!

Лиля делится с сестрой секретом правильного макияжа:

«Губы, оказывается, надо мазать не очень жирной помадой, а помазав, промокать бумажной салфеткой. Тогда в морщинки не затекает. Возня».

Там же сообщает:

«Копирую платье с фартучком — из черной шерсти. Васин костюм с твоими пуговицами будет готов завтра. При случае пришли такой же набор темно-серых пуговиц. Пожалуйста!! И если у тебя есть какая-нибудь темно-коричневая шапочка, которую ты уже не носишь, — пришли мне к коричневой шубке. Я купила себе новую шубку, красивую. <…> Посылаю тебе три пары наших нилоновых чулок. У нас они называются “капрон”. Они такие же прочные, как “нилон”. Не знаю, будешь ли ты носить их. Годится ли тебе цвет, качество? Если годятся — напиши, я еще пришлю. У вас сейчас, говорят, носят цветные?» ^[554]

Ну, положим, Лиля носила цветные чулки еще в беспокойном 1918-м, так что удивить ее было сложно. Здесь интересно другое — чулки едут из Москвы в Париж, а не наоборот! Аж гордость берет за советское производство.

Но вообще, пока советские женщины рисовали себе на голых ногах чулочные швы, Лиля щеголяла в чулках с настоящими стрелками. Правда, в модных нюансах разбирались не все ее знакомые. Наивная Луэлла вспоминала: «Как-то Лиля привезла мне чулки. Очень хорошие, серые с вышитыми стрелками и черные, белые и бежевые с коричневыми стрелками. Я решила, что стрелки — это неприлично, и аккуратненько иголкой выдернула их…» ^[555]

Надо сказать, и к литературной моде Лиля относилась так же, как к одежной. В конце 1920-х, когда пошли гонения на формализм и всё явственнее попахивало грубым соцреализмом, она записывала у себя в дневнике:

«Думают, что форма не играет роли. А я говорю, что новое платье может подогреть чувство» ^[556].

Но не менее важным было то, что скрывалось под платьем, — дорогое белье. Один немецкий литератор вспоминал, как встретил Маяковского в Берлине и тот повел его в универмаг в качестве переводчика. В универмаге с чувством, с толком, с расстановкой выбиралось дамское белье: внимательно изучались образцы, сверялись размеры. Это был вышколенный Лилей покупатель. Когда в 1925 году после долгой американской разлуки поэт и его муза встретились в Берлине (в тот самый раз, когда Маяковский не стал требовать от нее физической близости), Лиля продемонстрировала ему верх стильности. Она надела фиолетовое платье и закурила фиолетовую сигару. Редкий мужчина мог устоять.