Сегодня День рождения мира - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Флаке Лоренц cтр.№ 32

Находясь в котле, я должен изгаляться со своей клавиатурой. Ведь я играю песню со всеми вместе! Тут подходят рабочие сцены и распыляют в котел такой густой «туман», что мне не видно даже собственных рук. Я быстро задерживаю в легких воздух и не дышу. Раньше здесь для меня лежали небольшие емкости с кислородом. Но почти всегда в нужный момент они почему-то оказывались пустыми… Теперь на котел брошена крышка. К этому времени Тилль уже переоделся и вытаскивает его на сцену. Конечно, я не имею возможности это видеть, но ощущаю вибрацию и слышу скрежет. Я не знаю, как Тилль справляется с громадиной весом, наверное, не меньше тонны!

Всё, приехали. Тилль приподнимает крышку, из котла валит «туман», словно пар. Запас кислорода в легких заканчивается, напряжение нарастает, и я давлюсь слюной. Я кашляю и вдыхаю «туман». Этого делать нельзя: кружится голова, теряется ориентация в пространстве. Тилль уже снимает крышку с котла и бросает ее на пол. Она со страшным грохотом падает на пол. «Туман» развеивается, мне становится лучше, я медленно поднимаюсь на ноги. Прожектора наставлены на меня…

Песня называется Mein Teil («Моя часть», нем.). Тилль начинает петь ее первый куплет, и я, неожиданно появляясь из котла, ставлю клавиатуру на его край и начинаю аккомпанировать. Тилль, используя в качестве ножа микрофон ^[78], приближается к котлу и «ковыряет» меня, чтобы понять, готово ли «блюдо». По его разочарованному лицу зрители видят, что он недоволен. Он достает огнемет, чтобы довести дело до конца, «поджарить» меня. Это единственный эпизод, в котором мы не должны все вместе играть и петь. Тилль палит в мою сторону из огнемета. Я успеваю присесть под струей пламени. Жарко! И приподнимаю голову над краем котла, и снова быстро приседаю. Показываю Тиллю: до меня не так просто добраться! Он отвечает еще одним огнеметным залпом. В котле становится очень горячо! Несмотря на это, я встаю в полный рост и всем своим видом показываю: я крут! Третья струя огня бьет мне в лицо, но я уворачиваюсь, и она проходит рядом. Это не страшно, здесь нужно правильно дышать, потому что во время ударов пламени вдохнуть воздух – смерти подобно. В этом случае я всосал бы огонь в легкие… Следующая струя еще более жаркая, чем предыдущая. Но я знаю: сейчас наступит короткая пауза, мне можно снова присесть и отдохнуть. Очень скоро я снова появляюсь из котла и насмешливо машу Тиллю: не так-то просто прикончить Флаке! Он бросает на меня взбешенный взгляд: «блюдо» не готово! И тащит на сцену огнемет, который в три раза больше прежнего! Направляет его на меня. Огонь! Я ныряю в котел. Пламя из большого огнемета тоже большое. До этого я потел, но сейчас абсолютно высох, потому что вся влага на мне испарилась. Куртка сильно нагрелась, а до молнии лучше не дотрагиваться – обожжешься… Когда я появляюсь после этого удара огнем, с трудом заставляю себя издевательски ухмыльнуться. Следующий удар – еще горячее, и я подумываю: не остаться ли полежать в котле подольше. Вообще, пора уже заканчивать эти игры. Но, кажется, Тилль испытывает большое удовольствие от своего занятия, потому палит еще раз, только сейчас намного дольше. У меня такое ощущение, будто вся моя кожа сгорела. Я через силу снова поднимаю голову над котлом, и Тилль снова стреляет…

Мы много раз пробовали сделать эту сцену менее травматичной для меня. Но ничего не получалось. От ожогов защита есть, а вот от жара никуда не денешься. Я терплю боль и думаю, что скоро все закончится. Так и есть. Тилль бросает огнемет, а я лежу в котле и ищу свои тапочки… Нет! Я уже совсем запутался. Конечно же, я ищу свои перчатки! Почему я подумал о тапочках? Я даже дома не ношу тапочек. С детства был против этого. И сейчас без удовольствия хожу в гости к людям, в доме у которых должен снимать ботинки… Во время репетиции перед прошлым гастрольным туром у меня еще не было перчаток. И когда я собрался вылезать из нагретого ударами пламени котла, мои пальцы почти приклеились к его раскаленному краю. На первых концертах тура я чуть не сходил с ума от боли, потому что этими пальцами мне нужно было играть! В конце концов все зажило. Продолжительное время отпечатки моих пальцев, наверное, из-за ожогов оставались нечеткими. Можно было бы ограбить банк, но до этого дело не дошло.

Я нахожу перчатки и надеваю их. Мне надо спешить, иначе песня закончится прежде, чем мне удастся вылезти из котла. И тогда Тилль, так сказать, выиграет в нашем противостоянии. Я выпрыгиваю из своего убежища, на мой взгляд, очень спортивно. Перчатки бросаю обратно в котел, потому что завтра они снова там понадобятся. В этот момент пиротехники дистанционно зажигают на моем поясе петарды. Я взбалмошно ношусь по сцене, убегая от Тилля. Теперь я могу глубоко вдохнуть свежий воздух, но неудачно поворачиваюсь и заглатываю дым от петард. Это чистейший яд, возможно, даже радиоактивный. Стронций или что там еще может быть… Я бегу через всю сцену, а сверху на меня падают «кометы». Они взрываются под ногами, но для публики это выглядит так, будто они поражают меня. Иногда, правда, такое случается, и мне становится очень больно. В течение нескольких дней от ударов «комет» на теле остаются большие кровоподтеки.

Но сегодня все проходит благополучно, и, в сущности, песня исполняется как надо. Почему я так взволнован? Между тем уже проходит аутро ^[79], за сценой с меня снимают пояс с пиротехникой. Я осторожно делаю пару глубоких вдохов. И мчусь обратно. В это время задний занавес падает, та часть сцены, где стоят мои клавишные, закрывается от глаз публики. Я отдыхаю в полутьме, но уже готов снова играть. Тилль подходит и одобрительно хлопает по плечу. Мы улыбаемся друг другу, мое дыхание постепенно успокаивается. Правда, все еще немного кружится голова, и довольно жарко. Я пытаюсь вспомнить, какая песня будет следующей. Но не могу. Придется ждать, когда начнет играть группа, тогда все станет ясно. Почему-то я не слышу, чтобы кто-то из наших играл. Или мне совсем отказал слух? Я нажимаю пару клавиш на органе. Нет, со слухом все в порядке. Так что подожду немного. Ребята решили устроить минутный перерыв. Я неподвижно стою у органа. Он выглядит очень грязным. На клавишах лежит слой пепла. Он образуется от многочисленных пиротехнических обстрелов. А на концертах под открытым небом после первого же залпа огня на орган сыплются сожженные насекомые. Я пытаюсь вытереть грязь, но она очень липкая. Мне нужна тряпка или салфетка…

Неожиданно меня одолевает страх перед огнем. И одновременно я вспоминаю, что следующая песня – Ohne Dich («Без тебя», нем.)! Я должен играть к ней прелюдию, все ждут меня! Судорожно выбираю из базы данных музыку и вступаю. Тилль уже переоделся и стоит на сцене в полной готовности, слышит меня и начинает петь первый куплет. Он классный вокалист. Иногда кто-то пытается пародировать Тилля, издеваясь над ним. Эти люди хрюкают на низкой ноте и полагают, что делают то же самое, что и он. И вообще, хотят показать, как легко сделать такую музыку, как у нас, что мы тупые. Это несправедливо. У нас своеобразная, но настоящая музыка, и голос Тилля восхитителен. Критики называют нас мрачными, или грубыми, рокерами, и не считают, что мы играем хеви-метал. Скорее, утверждают они, Rammstein делает своего рода шлягеры. С другой стороны, шлягер – это особое немецкое слово ^[80]. Какая музыка в действительности считается шлягером? Я думаю, очень достойная, какому бы направлению не принадлежала.