Ленин. Человек, который изменил всё - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Никонов cтр.№ 264

В каком виде существовали диктовки, и в каком виде они дошли до нас? Оригиналы могли существовать только в виде стенографических записей секретарш. Известна только одна, написанная рукой Аллилуевой стенограмма диктовки от 23 декабря. Механизм бумагооборота, достаточно уникальный, тоже подробно описан секретарями. Володичева поведает в 1929 году: «Все статьи и документы, продиктованные В. И. Лениным за период времени с декабря 1922 г. (20-е число) до начала марта 1923 г., переписывались по желанию В. И. Ленина в пяти экземплярах, из которых один он просил оставлять для него, три экземпляра – Надежде Константиновне и один – в свой секретариат (строго секретно)… Черновики копий мною сжигались. На запечатанных конвертах, в которых хранились, по его желанию, копии документов, он просил отмечать, что вскрыть может лишь В. И. Ленин, а после его смерти Надежда Константиновна»²⁶⁰⁸. Фотиева подтверждала такую схему работы²⁶⁰⁹.

Значит, какие-то экземпляры диктовок, тем более что большинство из них не были секретными, должны были оседать у Крупской и в секретариате Ленина. Однако в архивах их нет, или, во всяком случае, исследователям они недоступны, а в Полном собрании сочинений наиболее существенные и резонансные тексты приведены по неподписанным машинописным копиям.

Но вернемся в 23 декабря 1922 года, к первой диктовке Ленина: «Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе… В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни». Это нужно было «для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии». Кроме того, Ленин предлагал «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях». Благодаря этим мерам устойчивость партии «выиграла бы в тысячу раз», что облегчило бы ее «борьбу среди враждебных государств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы»²⁶¹⁰.

Эта диктовка сразу стала широко известна. Записка Фотиевой на имя Каменева от 29 декабря: «Т. Сталину в субботу 23/XII было передано письмо ВИ к съезду, записанные Володичевой. Между тем, уже после передачи письма выяснилось, что воля ВИ была в том, чтобы письмо это хранилось строго секретно в архиве, можно (так в тексте. – В.Н.) быть распечатано только им или Надеждой Константиновной и должно быть предъявлено кому бы то ни было лишь после его смерти». Фотиева просила никому не сообщать об оплошности. Каменев на этом же листке написал письмо Сталину, предложив ознакомить с заявлением Фотиевой «тех членов ЦК, которые узнали содержание письма ВИ (мне известно, что с содержанием его знакомы т. т. Троцкий, Бухарин, Орджоникидзе и ты)»²⁶¹¹.

На следующий день – 24 марта – Ленин проснулся в хорошем настроении, заявив врачам, что улучшение достигнуто потому, что накануне ему «дали возможность продиктовать то, что он считал нужным». Просил разрешить продолжить диктовку, но доктора были категорически против. Тогда Ленин поставил им ультиматум: «или ему будет разрешено диктовать стенографистке, хотя бы в течение короткого времени ежедневно, или он совсем откажется лечиться». Не шутил²⁶¹².

У Сталина собрался консилиум с участием Ферстера, Крамера, Кожевникова, Каменева, Бухарина и хозяина кабинета. Было принято решение: «1. ВИ предоставляется право диктовать ежедневно 5–10 минут, но это не должно носить характер переписки и на эти записки ВИ не должен ждать ответа. Свидания запрещаются. 2. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать ВИ ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений»²⁶¹³. Механизма претворения подобного решения в жизнь, естественно, не было и быть не могло.

Поэтому неудивительно, что такой режим соблюдался недолго. «Постепенно время для диктовки ВИ было увеличено до 20 минут в день, а затем до 40 минут в два приема, утром и вечером»²⁶¹⁴, – писала Фотиева. Ленин продолжал получать и отправлять политическую информацию. Все обычные материалы продолжали поступать в секретариат Ленина вплоть до 21 марта 1923 года.

Логинов полагает, что именно в тот день – 24 декабря – Крупская поведала Ленину о своем бурном конфликте со Сталиным²⁶¹⁵. Мария Ильинична писала, что Крупская, давно привыкшая всем делиться с Лениным, «совершенно непроизвольно, не желая того, могла проговориться… прибавив, что они со Сталиным уже помирились»²⁶¹⁶. Молотов был уверен, что Ленин писал «Письмо к съезду», уже зная о конфликте и под влиянием Крупской²⁶¹⁷.

Итак… около шести вечера Ленин уже на легальном основании пригласил Володичеву. Запись ее в дневнике дежурных секретарей: «Предупредил о том, что диктованное вчера (23.XII) и сегодня (24.XII) является абсолютно секретным»²⁶¹⁸. Ленин давал характеристики шести членам высшего руководства партии – Сталину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву и «молодым» – Бухарину и Пятакову. Почему-то члены Политбюро Рыков и Томский, а также кандидаты в члены ПБ Калинин и Молотов, в то время точно более влиятельные, чем зампред Госплана Пятаков, оценок не удостоились. Сохранившийся текст диктовок 24–25 декабря (как и завершающей части «Письма» от 4 января) машинописный, без следов редактирования. Тексты не были зарегистрированы в ленинском секретариате и архиве²⁶¹⁹.

На первом плане для Ленина отношения Сталина и Троцкого, грозящие партии расколом, чтобы его избежать, нужно увеличить вдвое количество членов ЦК. «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно. Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкого».

Ничуть не меньше досталось Бухарину, который «не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, но также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)». 25 декабря датирована характеристика Пятакова – «человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе».

На следующий день Ленин продолжил диктовать, углубившись в тему улучшения работы партаппарата и предлагая экзотический рецепт – влить в ЦК принадлежащих «ближе к числу рядовых рабочих и крестьян»: «Увеличение числа членов ЦК до количества 50 или даже 100 человек должно служить, по-моему, двойной или даже тройной цели: чем больше будет членов ЦК, тем больше будет обучение цекистской работе и тем меньше будет опасность раскола от какой-то неосторожности. Привлечение многих рабочих в ЦК будет помогать рабочим улучшить наш аппарат, который из рук вон плох»²⁶²⁰. Почему большой ЦК сложнее расколоть, чем маленький, и каким образом рабочие от станка и крестьяне смогут усовершенствовать работу руководящей партийной инстанции, Ленин не пояснил.