Как жили и во что верили первые христиане - читать онлайн книгу. Автор: Иннокентий Павлов cтр.№ 84

4. Исходя из приведенной выше атрибуции Дидахе, обратим теперь внимание на представленные в данном памятнике (а) учение Иисуса, (б) восходящую к Нему христологию и, наконец, (в) связанную с Его провозвестием эсхатологию.

Первое излагается здесь просто и кратко, сосредоточившись главным образом в начале памятника (1.1-6). Прежде всего обращает на себя внимание противопоставление пути жизни и пути смерти (1.1). Хотя аллюзия к Втор 30:15-20 тут очевидна, разница в понимании жизни в Дидахе и у Девто-рономиста (VIII век до н.э.) весьма существенна. Если в последнем случае речь идет всего лишь о биологическом выживании рода-племени-нации, что не отменяет универсального закона смертности для принадлежащих к нему индивидов, пусть и по «насыщении днями», то в Дидахе речь идет как раз об индивидуальном бессмертии, впрочем, достигаемом исключительно в любви через примирение и общение. В свою очередь смерть в своей неизбежности служит здесь единственным наказанием грешников, чем выражается традиционный библейский взгляд, исключающий вошедшие в последующий христианский узус мифологемы о «вечных муках» и об аде как «месте мучения» (Мф 25:46; Лк 16:23, 28, ср.: Откр 20:10; 21:8). Условием же общения, которое пройдя «огонь испытаний», на что обречена «тварь человеческая» (16.5), и даст спасение во Христе, выступает прощение нанесенных обид, предполагающее раскаяние в них (1.3-4) и постоянная готовность оказать милость реально нуждающемуся (1.5-6), прежде всего сироте, вдове, а также оказавшемуся одиноким больному и/или старому, не способному уже трудиться.

Эти мотивы вплоть до совпадений в отдельных высказываниях мы встретим в Нагорной проповеди согласно Мф 5-7. Указания на это см. в прилагаемой таблице, где, с одной стороны, отмечены подлинные высказывания Иисуса, составляющие значительную часть Его учения (с указанием как точных воспроизведений, так и заметных расхождений в Лк), а с другой, указаны позднейшие добавления, в том числе ему не соответствующие.

Тем не менее именно «общение во всём» являет центр учения Иисуса, когда «общение в бессмертном», каковым является евхаристия, обусловлено «общением в смертных вещах», каковым выступает восполнение имущими нужд неимущих (4.8). Этот же мотив мы встретим спустя более полувека в 1 Ин 1:3, о чем особо будет сказано в тезисах 10 (пункт 10) и 12 (пункт 9).

5. Христология Дидахе также весьма проста, явно восходя к тому, чему Иисус учил в Иерусалиме ближний круг Своих учеников накануне Своей смерти [совпадения христологических формул Дидахе с выражениями Молитвы Иисуса в Ин 17 см. в 10-м тезисе (пункт 7)]. Как Мессия Израиля Он стоит выше Давида (10.6, ср.: Мк 13:35-37; Мф 22:41-45; Лк 20:41-44). Но Он при этом Отрок (Раб) Бога, согласно Ис 52:13—53:12, приносящий Себя в заместительную/искупительную жертву, почему Бог Его прославляет затем как Господа, дарующего верящим в Него познание Бога и веру в бессмертие (10.2).

6. Что интересно, ни Дидахе, ни позднее подлинные послания Павла (впрочем, как и Девторопау-лины), ни позднейшие по времени своего появления Иак и 1-3 Ин не знают такого мессианского титула Иисуса как Сын Человеческий/Сын Человека (аллюзия к Дан 7:13), известного нам по каноническим евангелиям, Деян 7:56 и Откр Г.13; 14:14. Это выступает явным свидетельством того, что в устах Иисуса данное выражение в мессианском значении никогда не звучало, войдя, как было установлено, в еврейский мессианский узус «до 70 года»', но, вероятнее всего, не ранее конца 50-х годов н. э. В иудео-, а затем и в языкохристианском узусе мессианский титул Сын Человеческий появляется уже не ранее 70-х годов, когда он стал служить целям полемики с иудеями (фарисеями), которым тем самым дается понять, что ожидаемый ими Мессия — Сын Человеческий это не кто иной, как уже приходивший Иисус, второго прихода Которого христиане напряженно ждут.

* Coppens J., La releve apocaliptique du messianisme royal. T. 2: Le Fils d’homme vetero- et intertestamentaire. — Leuven: University Press, 1983. — P. 154.

7. Молитва Господня («Отче наш») впервые находит свою письменную фиксацию в Дидахе (8.2) весьма близкую той, что известна нам по Мф 6:9-13. Ее первые три прошения обычно рассматриваются в эсхатологической перспективе, имея ввиду, что святость имени Бога будет признана всяким сознанием, Его Царство будет принято всеми, а Его воля будет выполняться во всем. Однако в данном случае речь также идет и о текущей жизни Церкви и каждого ее члена, для которого имя Бога свято, а к Его Царству он принадлежит уже теперь, следуя Его воле и прося Его о необходимом для поддержания сей временной жизни, сознаваемой им не иначе, как находящейся в Его власти.

8. Другое дело, последний эсхатологический раздел памятника (16.1-8). Здесь повторяется призыв Иисуса быть всегда готовыми к Его приходу как Христа и Господа (16.1; Лк 12:35). Далее говорится о «последнем времени», когда требуется «достичь совершенства», дабы прежнее «время веры» не оказалось напрасным (16.2, ср.: 2 Ин 8). Само же «последнее время» будет ознаменовано известными по прежним катаклизмам еврейской истории метаморфозам, когда

овцы превратятся в волков, а любовь обратится в ненависть (16.3, ср.: Мф 24:10-13).

Тогда-то подобно Сыну Божьему явится обманщик мира, и он будет творить знамения и чудеса, и земля будет предана в его руки (16.4).

Что любопытно, здесь единственный раз в Дидахе употреблен мессианский титул Сын Божий/Сын Бога, которому уподобится «обманщик мира», в связи с чем, опять же, единственный раз в памятнике, сказано о «знамениях и чудесах». Совершенные мирообманщиком невиданные «от века» преступления станут «огнем испытаний» для человечества («твари человеческой»), введя многих в соблазн, который обречет их на погибель. Тогда как «оставшиеся в своей вере будут спасены» (16.5). Под верой здесь понимается верность христианскому призванию, когда верящий в Христа сознает, что может исполнить Его заповедь любви к ближнему несмотря ни на что. Спасение же предстает как воскресение мертвых, «но не всех», а лишь праведников Израиля, указанием на что служит цитата Зах 14:5, участь которых разделят верные Христу из числа язычников. На этом обрывается текст памятника в единственной содержащей его из дошедших до нас рукописей. Впрочем, это касается лишь последних его нескольких строк.

Кроме того, в эсхатологическом разделе Дидахе обнаруживает некоторые интересные вербальные совпадения с т.н. Малым Апокалипсисом в Мф 24:1-44 и Мк 13:1-37, свидетельствующие о том, что последующие vaticinia ex eventibus (предсказания из событий), связанные с Иудейской войной и преследованием языкохристиан Римским государством, налагались, по-видимому, на реальную эсхатологическую речь Иисуса, содержащую увещание к бодрствованию в ожидании Его прихода «в славе». В этом отношении также показательны совпадения образов готовности к внезапному приходу Иисуса как Мессии — горящих светильников и препоясанных бедер в Дидахе, 16.1 и Лк 12:35-40.

9. Как уже было отмечено в предыдущем тезисе, в Дидахе нет даже намека на чудеса Иисуса, известные по каноническим евангелиям. Равно как не приводятся известные по ним Его пространные притчи или хотя бы аллюзии к ним. Другое дело, подлинные притчи Иисуса в форме кратких уподоблений, приводимые в данном памятнике, причем не всегда в том же контексте, в каком они даны в Нагорной проповеди согласно Мф. Таких уподоблений совсем немного. Это и два пути, предлагаемые на выбор человеку (Мф 7:13-14 и 1.1), и последний кодрант как показатель выплаченного долга (Мф 5:26/Лк 12:59 и 1.5) и, наконец, горящий светильник, как знак принадлежности к ученикам Христа (Мф 5:15 и 16.1).