«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1945 годы - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 236

Провал резидентуры пошел от Клаузена к Зорге и Вукеличу, а от них — к Одзаки и Мияги, и уже от последних — к остальным агентам сети нелегальной резидентуры.

В «Отчете и объяснениях по моей нелегальной деятельности в пользу СССР» от 1946 г. Клаузен, описывая события второго дня после ареста 18 октября 1941 г., сообщает, что ему предъявили карточку «Сергея» — В.С. Зайцева: «Начальник полиции показал мне альбом с фотографиями членов советской колонии в Токио и спросил меня, для какой цели я имел связь с членами Советского посольства. Он указал на фотографию СЕРГЕЯ и спросил: «Кто этот человек? (выделено мной. — М.А.)». «Я не знаю», — ответил я. Тогда он подал знак, и японец, сидевший позади меня, встал и поднял надо мной руку, но не тронул меня.

В этот день мы плохо понимали друг друга, так как я почти не говорил по-японски, а переводчик говорил по-немецки очень плохо. Мое знание японского языка ограничивалось обычным разговором и вопросами торговли. Их разговор был для меня не понятен, поэтому начальник полиции сказал, что на следующий день допрос будет производиться с английским переводчиком. Допрос должен был производить полицейский инспектор НАКАМУРА. Меня отозвали обратно в камеру. Спустя несколько минут меня вызвал тюремный надзиратель, чтобы подписать бумаги, необходимые для продовольственного снабжения. Когда я стоял перед столом, мимо меня прошел ОТТО (Одзаки. — М.А.) и сказал мне по-английски: «Будь готов, так как им известно все».

В немецких кругах в Токио в конце 1941 г. сформировалась своя история провала нелегальной организации Зорге (информация была собрана агентом резидентуры под официальным прикрытием «Илиадой» и доложена в Центр), противоречивая и примитивная: «В конце лета 1941 г. в Японию прибыла немка, фамилия ее не установлена. Японская контрразведка получила от своих агентов в САШ [Северо Американские Штаты] сообщение о неблагонадежности прибывшей немки, которая, якобы, работает на СССР. За ней было установлено наблюдение. “ИНСОН”, имея связь с Москвой через рацию “ИЗОПА”, получил задание встретиться с прибывшей в баре “Империал отель”. Встреча была засечена японцами, ведущими наблюдение за немкой. Факт встречи “ИНСОНА” с немкой привлек внимание контрразведки. За “ИНСОНОМ” было установлено наблюдение, в результате чего установили его встречи с работником советского посольства. Одновременно было установлено наблюдение за “ИЗОПОМ”, который ежедневно встречался с “ИНСОНОМ” и “ИНДОМ”.

Подозрение на “ИЗОПА” усилилось в связи с тем, что:

1/ Жена “ИЗОПА” рассказывала посторонним о том, что ее муж почти ежедневно выезжает за город на собственную дачу, несмотря на погоду и занятость /прим. рация находилась на даче и была заделана в диванном валике/.

2. Японская жандармерия давно засекла действующую в районе, где находилась дача “ИЗОПА”, рацию, но не могла обнаружить место установки. Установив наблюдение за временем появления “ИЗОПА” на даче и работой засеченной станции, контрразведка определила, что это работает “ИЗОП”. При обыске на даче “ИЗОПА” в его отсутствие обнаружили коротковолновую станцию и крупную сумму денег /ам. дол./. Наблюдением было установлено, что материалы для передачи “ИЗОП” получает от “ИНСОНА” и “ИНДА” (Вукелич. — М.А.). В результате этого были арестованы “ИНСОН”, “ИЗОП”, “ИНД” и несколько японцев, связанных с этой группой. Жена “ИЗОПА” арестована. Жена “ИНД” выехала осенью в Австралию. Японский суд приговорил “ИНСОНА” и “ИЗОПА” за шпионаж в пользу СССР к пожизненной каторге. На суде “ИЗОП” сознался в своей работе на СССР».

Отношение к «Рамзаю» как к двойнику, работающему под контролем противника, порождало небрежность и невнимательность в деле изучения людей резидентуры, оценки агентурной ценности каждого из них. А отсутствие системы учета приводило к накапливанию необоснованных сомнений и подозрений и дезориентировало руководство Центра.

Было бы проще всего отнести все недостатки и ошибки руководства на счет тяжелых, болезненных процессов, которые переживал Центр вместе со всей страной, начиная с 1937 г. Массовые аресты работников Центра и периферии, многократная смена руководства Центра и основных сотрудников аппарата под прикрытием в Токио, огульное отрицание и охаивание всего, что было задумано или создано работниками, объявленными «врагами народа», приход на службу в разведку преданных Родине, но далеких от агентурной работы офицеров — все это, бесспорно, дезорганизовывало работу Центра и не могло не привести к целому ряду серьезных ошибок и в области руководства нелегальными резидентурами.

Однако ссылка только на внутриполитическую обстановку в стране, на объективные условия, нарушившие работу Центра, недостаточна. Серьезные недостатки и упущения в руководстве резидентурой имели место и до 1937 г., писал М.И. Сироткин. Недоверие к резидентуре «Рамзая» не могло родиться «из ничего», даже в обстановке 1937 г. Истоки «политического недоверия» к Зорге глубже, за пределами начала массовых репрессий, в том числе и в военной разведке. 1937 г. лишь способствовал тому, что начальные ошибочные сомнения и подозрения переросли в законченную уверенность в изменнической, «двойной» работе «Рамзая». Сомнения в «политической» надежности и разведывательной ценности «Рамзая» и резидентуры в целом — в любых условиях, даже в атмосфере подозрительности и шпиономании 1937 года, — могли быть легко рассеяны, если бы аппарат Центра располагал достоверными и полными сведениями, характеризующими как «Рамзая», так и его сотрудников, и имел бы возможность на основе конкретных данных судить о реальном положении вещей. Прежнее руководство Центра не имело достаточно ясного и правильного представления о личном составе, методах и условиях работы резидентуры, а после смены руководства и большей части сотрудников аппарата новые работники Центра знали о резидентуре еще меньше. Новые руководители не знали ни «Рамзая», ни его людей и не могли получить необходимых сведений из учетной документации, так как такая документация должным образом не велась.

В течение последних четырёх лет существования нелегальной резидентуры, по требованию руководства Центра, сотрудниками аппарата периодически составлялись справки на резидентуру «Рамзая». Ни на чем не основанное заключение, неверные или устаревшие сведения, занесенные когда-то в одну из справок, систематически переносились во все последующие, дополнялись новыми, нередко еще более сомнительными или неверными данными и приводили к ошибочным, ложным выводам. Одна из такого рода справок от 1941 г. содержала примечание: «Основные демографические данные Инсона и данные о его работе составлены зам. начальника отдела на память». «На память»!

Можно назвать ряд других ошибок и погрешностей резидентуры и Центра — нарушение конспирации, проявление невнимания к серьезным «мелочам» и т. п., — которые также могли сыграть роль в провале резидентуры.

Нельзя не отметить, что длительная «благополучная» деятельность резидентуры притупила внимание «Рамзая» и «Фрица» к требованиям конспирации: Зорге оставлял без контроля связи и «вербовочную» деятельность Мияги, смотрел сквозь пальцы на его «склонность к риску»; Клаузен допускал шифровку телеграмм в присутствии домработницы или врача, оставлял на столе или в незакрытом ящике стола полузашифрованные телеграммы и их оригиналы; с непонятной педантичностью, в течение ряда лет, вел никому не нужный дневник радиопередач, фиксируя длительность сеансов и количество переданных групп, не соблюдал режима радиопередач, проводя многочасовые передачи и позволяя радиослежке противника накопить обширный перехваченный материал, который после ареста с его же помощью был расшифрован; в течение трех лет в коммерческом предприятии Клаузена работал племянник инспектора полиции Накамура (был ли это действительно племянник?).