Миссия на Маврикий - читать онлайн книгу. Автор: Патрик О'Брайан cтр.№ 39

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Миссия на Маврикий | Автор книги - Патрик О'Брайан

Cтраница 39
читать онлайн книги бесплатно

В данный момент они уже бросили обсуждать и процесс печати, и даже свои хитрые уловки и приемы, освоенные в процессе работы. Были перемыты до последней косточки и подробное сообщение Стивена о состоянии умов на Реюньоне, и характеристики агентов, с которыми ему удалось завязать отношения, и теперь, поедая измазанное типографской краской мясо, они обсуждали поэзию законов, а точнее, законов о наследовании земельной собственности в будущих владениях мистера Фаркъюхара.

– Французская система, их новый кодекс, на бумаге очень хорош – заключил Фаркъюхар, – он бы сгодился и для ленты логического автомата. Но он упускает алогическую, я бы сказал, надлогическую, поэтическую сторону человеческой натуры. Наши же законы в своей мудрости сохраняют эту черту, что особенно заметно в обычном земельном праве. Позвольте привести вам пример: в манорах восточного и западного Энборна и в Беркшире вдова имеет право «свободной скамьи», или sedes libera, или, на варварской латыни адвокатов, francus bancus, ну, одним словом, на наследование земель покойного мужа. Но если она замечена в связи с лицом противоположного пола, то, коль она предпочтет этого последнего – она лишается всего, в противном случае она должна прибыть в местный суд, сидя задом наперед на черном баране и произнести следующий текст: «Еду на черном баране, вот я – шлюха, перед вами, за мои шашни потеряла я свою пашню, за верченье хвостом накажите меня стыдом. Но прошу доброго мистера Стюарда дать мне мою землю снова».

– Мой дядя владеет одним из этих маноров, и я посещал тамошний суд. Мне, боюсь, не удастся во всех нюансах описать веселую атмосферу суда, милое смущение молодой вдовы, поток крестьянских острот и, что главное, с моей точки зрения, всеобщее удовлетворение от восстановления ее прав, что я отношу в большой мере на убеждающую силу поэзии.

– Должна быть значимая статистическая связь между количеством черных ягнят, доживающих до преклонного возраста, – заметил Проут, – и комплекцией местных вдов.

– И это далеко не единственный пример, – продолжил Фаркъюхар. – В маноре Килмерсдон в Соммерсете, например, мы обнаруживаем точно такую же процедуру очищения, но в сокращенной форме, требуется сказать только: «За то, что задом вертела, терплю эту боль. Добрый лорд, обратно взять землю позволь.»

– Ну не замечательно ли, джентльмены, обнаружить черных баранов, абсолютно бесполезных созданий во всем, за исключением описанной церемонии, в настолько удаленных местностях, как Беркшир и Соммерсет, при том, что сведений об использовании баранов белых вообще не встречается? Поэтому, я убежден, эти черные бараны теснейшим образом связаны с почитанием друидов.

Хотя мистер Фаркъюхар был человеком разумным и знающим, при первом же упоминании друидов, почитателей дуба и омелы, в его глазах зажегся дикий блеск, настолько дикий, что Стивен поспешно глянул на часы, встал, и, сказав, что с сожалением вынужден их покинуть, принялся собирать свои книги.

– Не стоило бы вам помыться перед уходом? – спросил Фаркъюхар. – А то вы несколько пятнисты.

– Благодарю, – ответствовал Стивен, – но существо, ожидающее меня, несмотря на свое значительное старшинство, не придает значения церемониям.

– Что он имел в виду под значительным старшинством? – спросил мистер Проут. – Все, кто хоть что-то из себя представляет, кроме нас, сейчас на балу у губернатора.

– Может, он имел в виду черного мага или вождя готтентотов. Ну вот, я говорю, друиды...

На самом деле старшинство было чисто алфавитным, ибо, к радости сердца своего, доктор Мэтьюрин имел в виду аардварка, или капского трубкозуба. И сейчас это существо стояло перед ним, бледное, с грузным поросячьим телом примерно пяти футов в длину, с удлиненной головой, оканчивающейся блюдцеобразным пятачком, на коротких толстых ногах, и с непропорционально длинными ослиными ушами. Зверь был покрыт пучками редкой желтоватой шерсти, из под которой проглядывала кожа нездорового оттенка, как у ночного гуляки. Трубкозуб часто моргал, и, видимо, пребывая в тревоге, время от времени облизывал свои вытянутые трубочкой губы. Ибо был он не только взвешен и измерен, но даже клок его щетины был выдран со своего законного места и подвергнут всестороннему осмотру под увеличительным стеклом. Кроткое, застенчивое животное, неспособное кусаться и слишком робкое, чтоб царапаться, все больше падало духом, и уши его опускались все ниже, пока не заслонили его маленькие печальные глазки с длинными ресницами.

– Все, все милый, я уже закончил, – промурлыкал Стивен трубкозубу, показывая свое к нему расположение, и затем окликнул хозяина наверху сквозь тонкий потолок:

– Мистер Ван Дер Пойл, я крайне обязан, сэр. Не беспокойтесь, прошу вас. Я запру дверь и оставлю ключ под ковриком. Я собираюсь на корабль, и завтра вы увидите яйцо.

Несколькими часами позже Стивен снова созерцал Саймонстаун. Внутренний рейд был забит призами, захваченными Джеком, что напомнило доктору давний Порт-Магон, когда захваченные «Софи» фелюки, траббаколы и шебеки выстраивались в ряд по всему периметру бухты. «Замечательное было время, и Минорка отличный остров, – подумал Стивен, – но даже Минорка не может похвастаться трубкозубами». Улица была переполнена матросами в увольнении, в настроении весьма бодром, ибо Джек приказал выплатить в счет аванса за призы по два доллара на нос. К тому же, очевидно, к словам Стивена о недопустимости грабежей многие отнеслись без должного почтения, и нынче куски лучшего восточного шелка, пусть и местами обгоревшего, покрывали пленительные бюсты матросских подружек. Его окликали со всех сторон, заботливые руки избавили его от его мохнатого пони, и благоухающий пачули мичман с «Боадицеи» доставил его на «Рэйсонейбл». В спокойной обстановке своей просторной каюты он открыл свой блокнот и снова принялся рассматривать свой рисунок. «Наверное, это самое удивительное животное из всех, кого я когда-либо зарисовывал, – сказал он себе, – и оно является предметом трогательной привязанности мистера Ван дер Пойля. Наверное, мне надо бы попытаться раскрасить его». Он перелистал страницы назад. Большую часть занимал написанный убористым почерком его личный дневник, но попадалось и несколько рисунков: черепахи Родригеса, тюлени Фолс-Бей, некоторые раскрашенные акварелью. «Нет, наверное, не стоит, – заметил он, рассматривая последние, – мои таланты едва ли лежат в этой области». Он перевел вес трубкозуба из голландских единиц в тройские, поскреб пером для лучшей заточки, осмотрелся, выглянул в иллюминатор, и начал писать своим личным шифром:

«Я не в состоянии проследить цепочку мыслей, или, скорее, ассоциаций, которая привела меня к размышлениям о Клонферте и Джеке Обри. Возможно, трубкозуб здесь сыграл какую-то роль своей робостью, но связь скрыта во тьме. Колика Клонферта была для меня упражнением разума, если мерить ее по какой-то шкале боли, то она была довольно сильной. Кажется, нелепо и поверхностно трактовать этот случай, как прямую проекцию его морального состояния, но Мак-Адам вовсе не дурак, во всем, кроме собственного здоровья. Можно добавить, что это не один из тех разнородных случаев, которые мы разбирали с Дюпютреном, ибо там мы способны были при вскрытии отбросить физические причины: червеобразный отросток, розовый как здоровый червь, пищеварительный тракт ниже пищевода без повреждений...

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению