Второй шанс. Книга 3 - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Ляпина cтр.№ 25

Гесиода недовольно прикусил полные яркие губы. Тема явно не соответствовала традиционному набору «городских» баллад. Наконец он решился и заиграл. Песенка была насмешкой – «рыцарями» назывались обжоры, вступившие в схватку с окороками, жирными каплунами и головами сыра.

Одержав «победу», рыцари обжорства захрапели под пустым столом, а их жены, причитая, начали растаскивать «бойцов» по домам.

Песенка звучала задорно, но только что отошедшие от богато накрытого стола люди, не хотели напоминания о собственной невоздержанности, поэтому аплодисменты звучали вяло и цветов к ногам менестреля никто не бросал.

Когда в круг шагнул Мазуччо, все ожидали от него традиционной рыцарской баллады о побратимах, либо о рыцаре, бьющемся за короля среди сотен врагов. Но мелодия, которую он извлек из своей лютни, звучала иначе.

Негромкие переливы, напоминающие шелест ручья, звучали фоном к рассказу о девушке, проводившей на битву всех мужчин рода.

Каждый день приходит она в часовню Светлых. В слезах молит дева Звездосветного Нау оставить ей кого-нибудь из них. И каждый день видит в чаше с водой, как гибнут по очереди ее братья, отец, дядя…

В живых остался только возлюбленный, доблесть которого так высока, что Звездосветный позволил невесте дотянуться до него сквозь воду и утишить его раны. Перевязанный воин возносит хвалу доблести павших и клянется невесте восстановить погибший род, назвав сыновей именами родичей.

Когда пение закончилось звучанием одинокой струны, половина дам прикладывала к глазам платочки и шарфики. Мужчин постарше стремились уйти в тень, а юнцы заливались румянцем. Даже Аделаида часто-часто моргала, пытаясь удержать непрошеные слезы.

Перевес Мазуччо Гвартадо был настолько явен, что менестрели на галерее начали скандировать:

– Ма-зу-ччо, Ма-зу-ччо!

Гесиода потемнел лицом, рванул украшенный драгоценными пуговицами ворот и объявил следующую тему:

– Женская верность!

От неожиданности аплодисменты и слезы стихли, а ободренный вниманием менестрель тронул струны мандолины.

В его песне шла речь о супруге капитана, ушедшего в море. Она ждала его долгих пять лет, каждый день проходя по улицам и вспоминая радостные моменты их любви. Вот капитан вернулся, овеянный славой, уставший от битв с волнами и ударился в загул. Дни и ночи проходили для него в пьяном угаре, пока однажды опечаленный жрец не отыскал его, чтобы сообщить – его супруга умерла родами.

– Как, родами? – удивился капитан. – Я лишь неделю как вернулся домой и провел ночь со своей женой! Значит, она мне изменила!

В гневе капитан обрушивает проклятия на голову изменницы, но жрец останавливает его говоря:

– С твоего возвращения прошло уже девять месяцев! Выйди на улицу, взгляни на белый снег, укрывающий землю. Ты пировал, разбрасывая богатства, а твоя супруга каждый день ходила к трактиру, ожидая, что ты вернешься к ней из пьяного угара. Горе подорвало ей сердце, оно остановилось, подарив этому миру твою дочь. Если она не нужна тебе, ее возьмет храм.

Протрезвевший капитан проклинает свое поведение: из-за хмельного веселья он не успел поговорить с женой и даже на похороны не успел. Однако малютка дочь пробуждает в его сердце нежность и желание оберегать сокровище, доверенное ему Светлыми.

В завершении баллады Фаблио пропел о девушке, каждую неделю навещающую кладбище у часовни Светлых. Ее приводит седой капитан, который больше никогда не выходит в море.

Неожиданно печальное произведение вызвало громкие всхлипывания по всему залу. Скромно поклонившись, Фаблио отходит в сторону.

Мазуччо Гвартадо благородно отдал сопернику дань уважения, низко кланяясь и, запел свою песню.

В его мелодии не было грусти. Напротив, переливы лютни словно подзадоривали к веселому танцу. Короткая легкая песенка с повторяющимся припевом рассказывала о девушке, танцующей на лугу. Она хороша собой, нравится всем парням в округе и с каждым готова потанцевать.

Но когда к дверям девушки собрались женихи, она всем отказала. Изумленные парни спросили ее, чем же они ей нехороши? Один принес нарядное платье, другой кошель с деньгами, а третий выстроил дом из серого камня…

Тогда красавица призналась, что ждет того единственного, кому обещалась. Разгневанные женихи удалились, наговорив девушке много неприятных слов, а невеста осталась ждать своего жениха.

Проходили годы, а она все ждала. В волосах девушки появились серебряные нити, а лицо избороздили морщины. Наконец в двери ее домика постучал такой же седовласый старик. Это был тот, кого она обещала ждать. В ближайший праздничный день они соединили свои жизни у алтаря Светлых.

Люди, которые пришли на свадьбу удивлялись – зачем старикам вступать в брак, коли их годы склонились к закату? Но боги имели свое мнение: Розосветная Эр подарила новобрачным молодость, которую они смогли провести вместе.

Эта песня вызвала более сложные чувства. Многие семейные пары неожиданно начали всматриваться друг в друга, словно пытаясь отыскать отблески той радости, что когда-то их соединила.

А я на миг представил, что мы с Ини стоим перед алтарем Светлых, принося друг другу клятвы верности.

Однако за окнами давно стемнело. Свечи, зажженные в перерыве, истаяли и всем было понятно, что турнир пора прекращать. Поднявшись с трона, я объявил:

– Первая часть турнира окончена! Поскольку соперники оказались равными друг другу в певческом искусстве и находчивости, мы желаем продолжить турнир до выявления победителя! Итак, завтра в полдень битва продолжится в этом же зале! – с этими словами я предложил руку леди Аделаиде и покинул турнир, объявляя тем самым завершение первого дня соревнований.

Стоило его величеству покинуть зал, как поклонники претендентов немедленно бросились к менестрелям, желая получить памятный сувенир, побеседовать или просто постоять рядом со знаменитостями.

Все время турнира я простоял в нише чуть левее трона, с горечью в сердце любуясь Деллой. Как она была хороша! Все тот же аристократический профиль, чистые линии лба и скул, длинные черные ресницы и вычурно уложенные волосы. Безупречный облик герцогини-наследницы!

Но я видел крохотную тень усталости на висках, нервный излом бровей, терзающие шелковый платок тонкие пальцы. Все эти приметы говорили мне о леди Аделаиде больше, чем пафосные речи королевских вестников на площади!

Она уставала, выматывая себя непосильной ношей дворцовых обязанностей. Она пыталась забыть то, что подарило радость ее сердцу, чтобы не втянуть в круговорот обиды и мщения новых людей.

Рядом с трогательной хрупкостью и нежностью девушки король выглядел мрачной глыбой. Контраст заставлял окружающих понижать голоса. Даже самые шустрые придворные не осмеливались повышать голос, стараясь не разрушить иллюзию покоя, созданную Деллой для его величества. Все помнили, сколь тяжелыми могут стать последствия королевского гнева – на лицах самых отъявленных щеголей еще не зажили царапины, полученные в учебном бою с нашим воинственным венценосцем.