Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Минаков cтр.№ 92

Помимо советской оговорки о Дальнем Востоке, о которой шла речь ранее, на советско-английских переговорах важное место занимал вопрос о количестве разрешенных к строительству советских кораблей и калибре их орудий. 12 июня 1936 г. английская делегация предложила советской стороне согласиться на строительство двух линкоров с орудиями в 15 дюймов и 6–7 внелимитных крейсеров, вместо полагавшихся 10. В связи с этим вновь заседало Политбюро ЦК и 27 июня 1936 г. заслушало вопрос «О морских переговорах с Англией». По данному вопросу было принято постановление: «При переговорах с англичанами согласиться на постройку 2 линкоров с артиллерией в 16 или 15 дюймов по нашему усмотрению и 8 крейсеров, включая в их число «Красный Кавказ» с артиллерией в 7,1 дюйма»¹⁰⁴⁹. Таким образом, директивы Политбюро шли навстречу британским предложениям. Когда Майский довел советскую позицию до сведения английской стороны, «Крейги выразил удовлетворение… и заявил, что Советское правительство обнаружило в ходе морских переговоров искреннюю готовность идти на компромисс в интересах качественного ограничения морских вооружений…»¹⁰⁵⁰. Однако соглашение не было подписано и переговоры пришлось возобновить в декабре 1936 г.

В ходе англо-советских переговоров об ограничении морских вооружений правительство СССР в конце декабря 1936 года выступило за созыв всех заинтересованных в морских вопросах держав. Это предложение было повторено британской стороне 5 января 1937 г., но британское руководство негативно отнеслось к созыву подобной конференции. 15 марта 1937 г. британский министр иностранных дел Иден передал Майскому меморандум, в котором, в частности, говорилось: «Правительство Его Величества считает необходимым со всей полнотой и откровенностью изложить Советскому Союзу свою точку зрения, ибо оно полагает, что крах англо-советских переговоров в вышеуказанных условиях может не только подорвать добрые отношения, существующие между обоими Правительствами, но также окончательно затормозить движение в пользу международного соглашения об ограничении морских вооружений, которое Правительство Его Величества стремилось всеми мерами реализовать»¹⁰⁵¹. При этом британское правительство возлагало всю ответственность за срыв двусторонних переговоров на правительство СССР. Исходя из сложившейся ситуации на заседании Политбюро ЦК 20 марта 1937 г. по вопросу «О морском соглашении» постановили: «Поручить Майскому сделать Идену следующее заявление: Совпра (советское правительство) по-прежнему считает наиболее соответствующим цели качественного и количественного мирского разоружения созыв морской конференции. Если, однако, британское правительство почему-либо не находит возможным или своевременным созвать такую конференцию, то совпра, ввиду настойчивой просьбы Идена, готово заключить соглашение на следующих условиях:

1) Подписывается только соглашение, но не предложенный английским правительством меморандум;

2) Совпра имеет право по собственной инициативе, независимо от германского правительства, построить 10 крейсеров с орудиями калибра, не превышающего 7,1 дюйм, причем за Германией остается такое же право по собственной инициативе, независимо от советского правительства, построить всего до 5-ти крейсеров, предусмотренных ст. 6-й проекта соглашения;

3) По вопросу об информировании Германией о внелимитных судах для Дальнего Востока и о распространении общей информации на малые корабли принимаются английские предложения»¹⁰⁵².

Решение Политбюро шло навстречу британским пожеланиям. Майский изложил полученные им директивы в беседе с Иденом 23 марта. «Иден был чрезвычайно обрадован моим сообщением, – информировал Майский свое руководство в Москве. – …Он глубоко благодарил Советское правительство за его решение и заявил, что это решение произведет великолепное впечатление в стране и, несомненно, благоприятно отразится на развитии англо-советских отношений»¹⁰⁵³.

Итак, несмотря на то, что миссия Тухачевского в Великобритании и достигла определенных результатов, эти результаты можно было расценить главным образом как начальный этап движения к дружественному сближению двух стран и двух армий. Само движение оказывалось слишком медленным. Скепсис политических и военных кругов Англии в отношении Красной армии в целом и в отношении ее высшего комсостава в частности продолжал господствовать в их оценках. На самой ранней стадии оно оказалось к тому же прерванным так называемым «делом Тухачевского» и «большой чисткой» комсостава Красной армии.

…Я не буду далее вновь описывать перипетии пребывания Тухачевского в Париже и в целом во Франции с 10 по 19 февраля 1936 г. Об этом достаточно уже было сказано. В контексте настоящего сюжета мне представляется важным заострить внимание на тех его эпизодах, которые позволяют объяснить или хотя бы лучше понять последующие события, которые потом получили разные названия: «военный заговор», «военнотроцкистский заговор», «военно-фашистский заговор», «дело Тухачевского» и т п.

Один из эпизодов, вроде бы прошедших незаметно на фоне почти триумфального визита Тухачевского во Францию, ярко, подчас восторженно освещавшегося французской прессой, это – статья в бело-монархическом «Возрождении» от 13 февраля 1936 г. под названием «Красный маршал. К пребыванию Тухачевского в Париже»¹⁰⁵⁴. Автор подписался одним инициалом – «А…». Впрочем, всем было известно, что за этим инициалом скрывается заместитель главного редактора газеты Николай Николаевич Алексеев, часто публиковавшийся под псевдонимом «Али-баба». Появление этой статьи позволяет считать, что во время своей поездки на Запад Тухачевский допустил в своем поведении нечто такое, что вызвало в Москве серьезные подозрения, если не полную уверенность в его политической нелояльности.

Во время визита Тухачевского во Францию в его честь начальник Генерального штаба французской армии генерал Гамелен дал обед. «Будучи во время войны военнопленным в Германии, – вспоминал генерал, – он (Тухачевский) наладил там отношения с некоторыми французскими офицерами…Я пригласил некоторых из них на обед – это обеспечило очень непринужденную атмосферу»¹⁰⁵⁵. Обед и встреча Тухачевского со своими приятелями, которых набралось 20 человек, состоялись в ресторане «Ларю» на улице Руаяль¹⁰⁵⁶. Однако точная дата этого обеда не установлена.

В газете «Возрождение», внимательно следившей за пребыванием Тухачевского во Франции, указывалось, что генерал Гамелен дал в честь советского маршала «завтрак» утром 10 февраля 1936 г., т. е. сразу же после прибытия маршала в Париж (он убыл из Лондона 9 февраля). Следовательно, встреча Тухачевского с французскими офицерами, своими старыми товарищами по плену, на обеде состоялась уже после десятого. На указанной встрече среди других его приятелей по плену присутствовал полковник граф Робьен, у которого он интересовался связями одного из руководителей РОВС генерала Скоблина с германскими спецслужбами. Вряд ли такой вопрос у Тухачевского мог возникнуть без какой-то предварительной информации, заинтриговавшей его означенными возможностями Скоблина, которого он прежде не знал.

Как выше отмечалось, миссия Тухачевского предусматривала попытку выхода на германское политическое и военное руководство. Однако во время его остановки в Берлине по пути в Лондон маршалу не удалось встретиться с кем-либо из германского политического или военного руководства. Гитлер, по свидетельству Геринга, наложил на такого рода встречу запрет для высших политических и военных представителей¹⁰⁵⁷. Поэтому, естественно, Тухачевский, оказавшись в Париже, предпринял попытку подготовить для себя такую встречу в Берлине на обратном пути из Парижа в Москву. Он рассчитывал в этом деле на помощь старых полковых товарищей-семеновцев. Тухачевскому было нужно выйти на представителей руководства РОВС, которые имели бы хорошие связи с германскими спецслужбами. Последние, в свою очередь, как он предполагал, должны были обеспечить ему контакты с германским политическим и военным руководством.