Майк Олдфилд в кресле-качалке. Записки отца - читать онлайн книгу. Автор: Вернер Линдеманн cтр.№ 26

Размышление: что, если я не смогу больше двигаться? Найдется ли у кого-то из моих детей для меня время? Наверное, нелепая мысль, когда родители от своих отпрысков ожидают благодарности.

Новая мусорная яма. Мы откопали её между кустами бузины у западного фронтона дома. При этом мы наткнулись лопатой на ржавый ствол пистолета; «Люгер Р-08» с последней войны. Собственно, куда только не ступал сапог немецкого солдата? Кто мог бросить сюда пистолет? Дезертир? Уносящий ноги от Красной Армии, как когда-то это делал я, бросив оружие в озеро под Цербстом?

Мой сын рассматривает пистолет с обычным любопытством.

Позже: Тимм отчистил ржавчину с пистолета и прошелся по нему зеленой эмалевой краской.

«Для нашего музея на стене дома».

Здесь уже висят: подковы, лемех, борона, цепи, тяговые крюки, вилка для уборки свеклы.

«И снова запустили космический корабль».

«Если я не сижу в нём, то мне это не интересно».

Позже: «А когда, собственно, в первый раз туда поднялись?»

«В октябре пятьдесят седьмого».

«А Гагарин?»

«В апреле шестьдесят первого; я как раз был в Москве».

«Даже представить себе невозможно, что это такое невесомость».

* * *

Тимм ставит на стол большой горшок с альпийской фиалкой и коробку шоколадных конфет.

«Собираешься на день рождения?»

«Нет».

Мальчик улыбается и укоризненно кивает.

«Завтра приедет мама».

«Ага».

«Завтра…»

Я почти забыл про день рождения Г., так же, как и про женский день.

Тимм позже: с письмом. «Я тоже кое-что забыл».

Я читаю. Мальчик стоит рядом.

«Ну, что скажешь теперь?»

«Радуйся!» – отвечаю я и облегчённо возвращаю ему письмо с известием, что у девчонки не будет ребёнка.

Площадь в центре деревни. Молочная лавка. Перед ней скудная дюжина молодых людей. Они противники одинаковости, при этом все выглядят одинаково. Все как один в джинсах. Все как один на мопедах. Все как один в растоптанных коричневых «автостопщиках» на ногах.

Как будто это выжжено во мне: «Адольф Гитлер родился двадцатого апреля 1898 в Браунау на Инне…» Эту фразу мне ежегодно напоминает лист календаря, когда показывает эту дату.

В третий раз иду к председателю кооператива с просьбой очистить отстойник. Сколько раболепного выклянчивания. Сколько времени ушло для маленького, но все же такого важного дела в жизни.

После дней серо-седого неба наконец-то вернулось солнце. Я бросаюсь на поляну, протискиваюсь носом между молодыми стеблями, нюхаю, валяюсь. Если бы трава была съедобной, сегодня я ел бы её.

Тимм открывает рюкзак, ставит на стол выточенный деревянный подсвечник.

«Я сделал это в обеденный перерыв».

«А чем ты еще занимаешься?»

«Изготавливаю лестницы, каждый день изготавливаю лестницы; скучно до рвоты».

Однообразие работы – с этим ежедневно приходится справляться миллионам на конвейерах, в цехах, универмагах, вычислительных центрах. Возникает вопрос, в какой мере школа к этому подготавливает?

Не слишком ли благополучным мы представляем мир нашим детям? Как искусно и неумело консультируют учителя? Могут ли они учитывать способности и желания? Как часто ошибаются претенденты в своих способностях? В чем нуждается народное хозяйство? Какую роль играет желание родителей?

И разве не используют родители свои связи, когда отдают ребёнка учиться туда, куда он не проходит по среднему баллу?

В каждом ли случае персональная оценка ставится выше среднего значения?

Я считаю баллы устаревшими. Они для учителя – удобные костыли для аттестации учеников. Они способствуют развитию карьеризма, являясь лишь полуправдой об ученике. Когда в аттестате стоят одни цифры, из какого-нибудь угла ухмыляется ложь. Никогда не бывает так, чтобы ученик был хорош по всем предметам, никогда.

«Куда ты?»

«Выкладывать стену».

«Ты – и выкладывать стену? У кого?»

«А, есть один тип, который строит дом».

«А сколько он платит?»

«Двенадцать марок в час; запахло деньгами».

Не продиктовано ли жесткое мнение сына о работе в цехе его нежеланием и ленью?

«Я не для того живу при социализме, чтоб надрываться, как при капитализме». «Надрываешься, надрываешься, а потом двенадцать лет ждешь машину».

«Бьешься, бьешься, и тогда, в конце концов, у тебя в руке пара монет».

Всегда ли у молодых людей такое несознательное отношение к труду?

Поздним вечером немного подвыпивший Тимм приходит со стройки.

«У мужика, прикинь, у него есть всё: цемент, известь, прочный клинкер, самый лучший кафель. И окна – я такого ещё не видел».

«И откуда он всё это заполучил?»

«Связи; западные денежки, благодаря которым каждый может иметь перспективу».

Позже: «Справился отлично. И можно увидеть, как надежно сработано. Халтуры там нет».