Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы - читать онлайн книгу. Автор: Димитрий Чураков cтр.№ 75

Разнообразие поднимавшихся на конференции вопросов, сам тон их обсуждения и принятые решения позволяют говорить о ней как о финальном аккорде развития фабзавкомовского движения, как о конференции, подводившей итоги почти года борьбы фабрично-заводских комитетов России за производственную демократию. Японский специалист по истории русских рабочих периода революции 1917 г. Е. Цудзи называет январскую конференцию петроградских фабзавкомов последней, проникнутой духом подлинной свободы. Впоследствии конференции делегатов от фабрик и заводов, отмечает историк, стали собраниями «послушных» большевистской верхушке профсоюзных функционеров, не всегда понимающих интересы тех рабочих, которых они вроде бы призваны были представлять. «Можно с уверенностью сказать, – пишет японский исследователь, – что в русской истории нет эпизода, который ярче и живее передавал бы атмосферу искренней веры в социализм, когда рабочие чувствовали себя полновластными хозяевами своего цеха, своей мастерской, надеялись на нормальную жизнь, не боялись увольнений, не ощущали авторитарного давления свыше»²⁵⁷.

С отчётным докладом о деятельности Центрального совета фабрично-заводских комитетов Петрограда выступил его председатель М. Н. Животов. Он отметил, что путь, проделанный фабзавкомами после Октября, не должны умалять ни имеющиеся недостатки, ни имевшие место в прошлом ошибки. Подробно остановившись на деятельности ЦС ФЗК Петрограда, докладчик не стал скрывать собственных упущений, но подчеркнул, что они являлись следствием сложности и новизны решаемых задач. Многое из того, чем приходилось заниматься Центральному совету, низовые фабзавкомы в идеале должны были обеспечивать самостоятельно, без вмешательства сверху. В качестве примера Животов привёл титанические усилия ЦС ФЗК по предотвращению в Петрограде топливного кризиса, причиной которого оратор назвал саботаж и незаинтересованность в снабжении города сырьём со стороны буржуазии, поэтому основным методом борьбы за топливо стали методы пролетарской диктатуры. Слова Животова были встречены аудиторией благожелательно, и он сошёл с трибуны под громкие рукоплескания. Выступавшие после этого участники прений – представитель Петроградского металлического завода А. Никитин, рабочий Русского общества беспроволочного телеграфа В. Д. Алексеев и другие – поддержали своего лидера. Немногочисленные критические отзывы не были направлены против проводимой ЦС ФЗК работы, а преследовали цель улучшить её, помочь в реализации стоявших перед ним и всем фабзавкомовским движением задач²⁵⁸.

Впрочем, идиллия первых заседаний конференции длилась недолго. Как только разговор перешёл в практическую плоскость, сразу выявились резкие различия в подходах буквально по всем поднимавшимся на конференции вопросам. Первым из них обсуждался вопрос о рабочем контроле: его задачах, содержании, дальнейшей судьбе в условиях победившей «пролетарской революции», а в том, что победила именно пролетарская и никакая иная революция, большинство участников конференции были едины. Делавший основной доклад о подготовке инструкции Центрального совета ФЗК к принятому Совнаркомом 14 ноября 1917 г. декрету А. М. Кактынь начал своё выступление с резкой политической декларации, местами доходившей до прямых оскорблений в адрес оппонентов:

«Позвольте, товарищи, прежде чем перейти к самому докладу о контроле и регулировании, – обратился докладчик к внимательно слушавшей его аудитории, – отметить одно очень для нас важное положение, которое наблюдается собственно в самой жизни и которое для нас важно, потому что является основным фактором, который мы выдвигаем против всей саботирующей нас интеллигенции, против всего правого крыла нашей социал-демократии, которое, особенно вопросы рабочего контроля и регулирования, всеми силами старается затормозить». Кактынь обрушился на правую часть конференции, некоторых журналистов из умеренного лагеря и руководящих работников ВСНХ с критикой за неправильную оценку роли рабочего класса. «Сам ход революции, – патетически восклицал он, – … с полной очевидностью доказал, что рабочий класс, как таковой, уже не тот ребёнок, которому нужны пелёнки … не тот дикарь, которым он представляется в не совсем нормальном воображении». По убеждению оратора, российский пролетариат за несколько революционных месяцев «проявил столько сознательности и самодеятельности, что он вполне оправдывает то доверие, которое ему оказывается в деле рабочего контроля, в деле урегулирования, организации рабочего производства». «Рабочий класс, – подчёркивал Кактынь, – совершил столь громадное дело, что провёл Октябрьскую революцию, первую социалистическую революцию, и дал нам толчок к величайшей мировой революции».

В пояснении своего основного тезиса о зрелости рабочего класса и его готовности осуществлять рабочий контроль Кактынь напомнил тот огромный путь, который проделали органы производственного самоуправления за 10-11 коротких месяцев, прошедших со времени февральского переворота. На первой городской конференции фабзавкомов Петрограда в мае 1917 г., напомнил он собравшимся, рабочие только приступали к выработке концепции рабочего контроля. Многие делегаты от предприятий говорили о нём «с некоторой неопределённостью, с некоторым смущением», так как им «тогда не совсем ясно было то содержание, которое вкладывается в это понятие». «Мы тогда боялись даже слова ’’контроль”», – вспоминал Кактынь. Но уже на последующих конференциях, третьей, особенно четвёртой, о рабочем контроле приходилось говорить как о свершившемся факте, приходилось защищать его завоевания от «нападок наших капиталистов и нашей мещанской соглашательской коалиционной клики (то есть коалиционного Временного правительства, в которое входили министры-капиталисты и министры-социалисты. – Д. Ч ), которая вместе со Скобелевым старалась всеми силами затормозить это явление и втиснуть его в рамки демократического государственного контроля, который в конце концов был не что иное, как бюрократический контроль, такой же, как в Германии, [где] тот же самый государственный социализм». Наконец, пятая петроградская конференция фабзавкомов, проходившая уже в условиях победившей большевистской революции, закрепила понимание рабочего контроля как активного, наступательного, хотя после этого фабзавкомы «и получили целый ряд нападок, целый ряд грязных обвинений в каком-то анархизме, сепаратизме, в военно-заводском патриотизме и всех прочих измах со стороны нашей буржуазной печати, всех подонков, прихвостней и подхалимов капиталистической буржуазии». «Если мы дальше перейдём к нашей пятой конференции, – разъяснял Кактынь своё понимание имевшихся разногласий, – то там уже после октябрьских побед нам пришлось декларировать контроль, как наше право объявлять себя основными ячейками государственного контроля и предъявлять его в более широком, более глубоком смысле, не в смысле пассивного наблюдения и каких-нибудь глупых собеседований с капиталистами и хозяевами о том, что нужно сделать такую-то работу или такую-то. Вместо этих собеседований наш рабочий контроль обращает своё активное вмешательство в хозяйственную жизнь». Кактынь призвал собравшихся последовательно развивать взятый на предыдущей конференции курс, подчеркнув, что «цель рабочего контроля – это цель регулировать [и] организовывать народное хозяйство», то есть поставил знак равенства между рабочим контролем и рабочим управлением как в рамках отдельных фабрик и заводов, так и в масштабах всей национальной экономики²⁵⁹.