Где валяются поцелуи. Париж - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 12

– Жаль, – вздохнула Катя.

– Что жаль?

– Что не будет открывать дверь и вставать. Думаю, идет постепенный процесс упразднения полов. Эра унисекс. И тут уже ничего не поделаешь. Мы подыгрываем друг другу, и игра эта зашла слишком далеко.

Вдруг после слова «игра», Пьер нервно посмотрел на свои часы и схватился за голову:

– Я же сегодня полуфинал пропустил.

– И что?

– Ну как что? Там же сегодня Гаске играет.

– Долго ты еще будешь следить за чужими успехами? – засмеялась в ответ на его замешательство Катя.

– Ладно, в записи посмотрю. Игра уже кончилась, наверное. Извини, я тебя перебил.

– Нет, не кончилась. Просто зашла далеко, зашла, а там феминизм, он разлегся на диване, в руках пульт от всего мира, – вновь покрасила в белое свое горло Катя. – Кому не понравится? Мне самой нравится ощущение теплоты дома, где вкусно пахнет, где уютно и чисто. Но душу класть и быть теткой я не умею. Нужно мне и мое пространство. Мне нравится и материальная независимость, и подарки мне тоже нравятся. Но если первое – это само собой разумеющееся, то второе должно быть неожиданно. Не обязательно дорого.

– Главное – вовремя. Хочешь сделать женщине сюрприз, сделай ей куннилингус.

– Ты неисправимый француз. В нужную минуту букет цветов не менее приятно.

– Не знаю, мне никогда не дарили цветов, – улыбался Пьер, подливая себе вино. Он пил его жадно и вкусно, будто жажда и голод мучили его не первый день.

– Какое вкусное вино, какая скучная тема. Давай поменяем, – последовала его примеру Катя.

– Давай.

– Сейчас позову официанта, – засмеялась Катя. – Не могли бы вы поменять тему?

– На какую? – подыграл ей Пьер.

– Что у вас есть из фирменного?

– Счет.

– Отлично, принесите нам счет, пожалуйста, – снова рассмеялась Катя.

Пьер нашел на столе руку Кати и поцеловал ее.

– Обожаю твое чувство юмора. Да и остальные чувства тоже. Как меня угораздило тебя найти в этом Булонском лесу мироздания?

– Это я тебя нашла, причем случайно, в тот день весна косила под лето, вторник – под понедельник, газонокосильщик, что не переставал нудно будить меня, тоже косил под личного парикмахера сквера, я не хотела отбиваться от общества и закосила первую пару. Лежу в постели, делать нечего. Смотрю – сидит француз, в Интернете. Ничей. Дай, думаю, возьму – вдруг пригодится.

– Все это начиналось как игра.

– Я же говорю, что игра зашла уже далеко. Что еще можно делать так долго вместе, – Катя смотрела внимательно на изящную девушку за соседним столиком, которая в свою очередь – в зеркальце: «Макияж? Нет, театр теней», – если не играть?

– Во что?

– Не важно, главное – играть. Я обожаю бильярд. Мне кажется, эта игра очень близка моему мироощущению. Жизнь – бильярд, люди – шары, каждый из которых готов сделать лузером другого. А чтобы не стать лузером, надо постоянно перетекать из формы в содержание и обратно. Кстати, ты мне обещал русский бильярд, – ткнула пальцем в грудь Пьера Катя.

– Здесь только пул.

– Пул – это отражение счастья по-европейски – куча мелких цветных шариков, которые сами закатываются в лузы.

– Давай я научу тебя играть в теннис. Это тоже интересно.

– Я знаю. Теннис тоже ничего, но бегать приходится много.

– Можно не бегать, если хорошо подавать.

– Все как в жизни – чем лучше себя подашь, тем больше шансов на победу в матче.

— Откуда ты такая умная?

– Из России. Эта умная мысль пришла ко мне, когда я мыла там полы.

– Может, тебе почаще мыть полы? Шучу.

– Я не хочу быть умнее тебя. Шучу, – вколотила шар в лузу Катя. – Мы будем мыть их вместе, чтобы сохранить форму… и не опрокинуть содержание.

– Форма – это часть содержания, – покончил с содержанием бутылки Пьер, разлив оставшееся вино по бокалам.

– А содержание – это часть формы?

– Содержание – это моя забота.

– Тебе не кажется, что мы здесь уже были? Мы идем по кругу. Вот феминизм, потом мы повернули на Восток, – оставила в покое девушку с зеркалом Катя.

– Умные двигаются по навигатору, мы по кругу.

– Нет, мы топчемся на месте. И нам это нравится.

– Мы натоптали вместе с мозолями истину. Вот чем отличается любовь от влюбленности, – допил свою истину Пьер. – Последняя ни от чего не зависит. Хотя нет. Влюбленность зависит от температуры воздуха, в двадцать легче влюбиться.

– Да, да, а в минус двадцать очень тяжело уходить, – вернули на минутку Катю воспоминания в Россию.

Конечно, не всегда все было так складно. Катя умела кусаться. Надуется из-за пустяка, займет диван, подожмет под себя ноги, закусит зеленое яблоко, и уйдет вся в книгу, вместе с яблоком. Только звуки угрызений в тишине. Я знал – еще несколько укусов, и она успокоится.

* * *

В эфире «Радио на троих» мы продолжаем свои низкоинтеллектуальные беседы на высоких скоростях:

– Селфи, не спи.

– Разбуди.

– Хорошо… Как ты представляешь женщину своей мечты?

– Знакомьтесь, моя жена.

– Браво. Буду почаще тебя будить, – аплодировал Планшет.

– Жениться тебе надо, барин, – рассмеялась в микрофон Ава. – Лично у меня все мечты шальные – дом у моря, чтобы его в один прекрасный солнечный день смыло лазурной волной в океан, чтобы он шел потом по нему, как корабль к другим континентам. Представляешь, ты путешествуешь, и куда бы ты ни причалил, везде чувствуешь себя как дома.

– Как на Родине?

– На Родине. Ну, что за поза? Миссионера.

– Что я не так сказал? – возмутился Селфи.

– Она хотела сказать, что Родине тоже надоедает однообразие, – объяснил Планшет. – Дайте мне настоящую женщину, и я переверну Землю.

– Может, наоборот? Дайте мне землю и я переверну женщину.

– Зачем мне земля?

– Дом построишь, женщина появится, – разбавил эфир смехом Планшет.

– Вы все о своем, о наболевшем. Я о мечте, – мило вернула все на свои места Ава.

– Вот и я говорю: мечту надо нести на руках, как ребенка, а ты на нее облокотилась.

– Чувствую, мечты у нас разные. Ладно, давайте песню лучше послушаем.

* * *

– А ты рано женился? – спросила Фортуна под плеск волн, которые доносились из динамика. «Звуки моря», конечно, не то, что море по-настоящему, но тоже наводили на размышления: «Безлюдная бухта, дикий песчаный пляж между высоких скал, теплое дикое море, теплый дикий мужчина, Павел: