Странствия и путешествия - читать онлайн книгу. Автор: Перо Тафур cтр.№ 36

Случилось так, что в этот день вершился суд, и было это так: трех человек вели на казнь, и я спросил, что они сделали; толмач сказал мне, что ночью украли сколько-то денег у одного менялы, и поскольку те [трое], будучи его соседями, не сообщили о похитителях и, более того, не охраняли [имущество] соседа так же [надежно], как свое собственное, за это их и покарали. Я сказал: «Мне кажется, что карать того, кто не несет ответственности и невиновен в преступлении — зверский приговор!» Толмач ответил мне: «Нас много, Бог умножает нас изо дня в день, и если мы не будем карать за преступления как виноватых, так и вообще имеющих какое-либо к нему отношение, мы не сможем жить, так что нам подобает не только употреблять правосудие, но и выносить чрезмерно жестокие и строгие приговоры». /117/

Лучшая, самая роскошная и великолепная достопримечательность в Вавилоне — это алькайсерия ^[221], ибо продается там множество вещей, в том числе и происходящих из Великой Индии, в особенности жемчуга и драгоценные камни, пряности, духи и всевозможные благовония, и шелка, и ткани (да и кто смог бы назвать все, что происходит из Индии и расходится по всему миру), и очень дешевы все вышеупомянутые вещи. По Каиру бродят люди, на груди у которых висят оловянные зеркала, это — брадобреи, стригущие головы и затылки мавров, и ходят они выкрикивая по улицам; ходят и другие, черненькие, лет десяти-двенадцати, и также выкрикивают: «Кто хочет постричься?» Эти прислуживают доньям в том, что те обычно втайне очищают в своих купальнях. Люди всех занятий бродят там по улицам, спрашивая, не нужны ли кому-нибудь их услуги; даже повара таскают на себе жаровни с огнем и котелки с жарким на продажу, другие — блюда с фруктами, и ходит бесчисленное количество людей, продающих воду, как на верблюдах, так и на ослах, а иные на плечах, ибо народу много, и нет другой воды, кроме как из той реки; летние плоды там очень нежные: Бог /118/ позаботился о необходимом в страшную жару. В сильную жару иногда начинает Дуть слабый ветерок, оставляющий след на глазах, и многие люди ходят будто животные с темными пятнами вокруг глаз, но с этим успешно справляется тамошняя медицина; но в остальном эта земля очень здоровая, с хорошим воздухом, водой и едой. Верблюды в этих краях довольно крупные и красивые, но не проворные; ослы же самые приятные твари, самого приятного вида и выносливые, на них надевают узду и седло.

Я пробыл [в Каире] после возвращения [с Синая] тридцать дней и уехал, взяв подорожную от султана и от Никколо ди Конти и письма, которые он дал мне в Венецию, и также от моего хозяина толмача, и его жены, и детей, которые относились ко мне, как к собственному сыну, и дали мне кое-что, что я привез [в Испанию]: двух индийских котов, двух попугаев, камень бирюзы, который у меня сейчас есть, и съестные припасы в дорогу. И отбыл я из Вавилона вверх по Нилу, и когда достиг места, где разделяются рукава, оставил находившийся по правую руку, который вел к Дамиетте, по которому я приплыл, и отправился по другому до одного места около Александрии, называемого Розетта, и оттуда /119/ доехал до города Александрии, замечательного города, и пробыл там три дня, осматривая святые места, где родилась и претерпела мученичество св. Екатерина ^[222], там даже есть темный склеп, и говорят, что там лежит колесо, на которое ее положили. Этот город — большой морской порт, где разгружается и загружается много кораблей христиан. Хорошо осмотрев ее, я по суше отправился в Дамиетту и не обнаружил там фусты, которую мне дал король Кипра; я ожидал ее восемь дней, и только потом она прибыла, ибо плыла вдоль иерусалимского берега. Меня же аделантадо принял с почестями, ибо были у меня рекомендательные письма от главного толмача султана; и послал я попросить [аделантадо], чтобы прислал он, если у него была бы, одну крокодилью шкуру для короля Кипра, о которой тот просил; и оказался там один мертвый крокодил, и шкура его была сырая и плохо пахла, так что лучше бы уж было отвезти очень красивую дочку аделантадо, которая там была, чем крокодилью шкуру.

Я вышел в море и через семь дней прибыл в порт Баффа, место весьма нездоровое; и еще в день моего приезда умер епископ ^[223] и два его человека, и по милости Божией, как только я ступил на землю, тотчас же отправился на лошадях епископа и его людей /120/ ко двору короля Кипра, который находился в Никосии; и толмач, которого мне дал король, отправился вперед оповестить короля и кардинала, и послали они сказать мне, чтобы остановился я на эту ночь в одной деревне, ибо на следующий день поутру они хотели торжественно встретить меня, и так и сделали. На утро следующего дня, следуя по дороге, я встретил многих придворных короля, которые выехали встретить меня и сопроводили меня лично к королю, и приехав, я увидел короля, и кардинала, и с ними многих грандов, и был я очень хорошо принят, и так тепло со мной обращались, как будто бы я был их земляком, возблагодарив Бога, что вернулся я в убежище из столь большого путешествия, и король очень благодарил меня за те услуги, что я оказал ему, предлагая мне все, чего бы ни попросил. На этом я распрощался с королем; и адмирал, который был там, отвез меня, как обычно, к себе домой, где я был прекрасно принят. На следующий день утром поднялось во всем народе возмущение, и все, прежде всего кардинал, его сестра мадам Агнесса и некоторые из грандов королевства, вооружились против короля, чтобы убить или взять в плен одного его любимца, /121/ которого звали Якопо Гурри, аудитора по должности ^[224]. Король бежал в одну крепость на краю города, которая называется Цитадель, там его окружили и заключили с ним договор, чтобы он прогнал от себя этого любимца и чтобы тот не появлялся при дворе год, и так поклялся король, и отступили от него.

На следующий день король послал за мной и пред лицом кардинала и некоторых вельмож обратился ко мне и просил, чтобы я взял у него сколько мне будет угодно для расходов на дорогу; и я ответил, что я считаю это большой милостью, что у меня достаточно всего для возвращения и что я попросил бы его, чтобы приказал дать мне разрешение и фусту, чтобы отвезла меня до Родоса; и прилагал я все усилия, чтобы уехать, а он — чтобы задержать меня; и приказал он, чтобы остался я там по меньшей мере на восемь дней, и я, видя, что это доставит ему удовольствие, должен был это сделать, и, без сомнения, в эти дни я так хорошо набрался сил, что лучше и быть не могло, и подготовили корабль, который должен был меня везти, и распрощался я с королем (по правде говоря, неохотно дал он мне разрешение), и дал он мне тогда свой девиз ^[225], который и сейчас у меня, и дал он мне десять кусков камлота, и тонкие ткани, и одного леопарда, и столько припасов на плавание до Родоса, что хватило бы на год. И в то время, /122/ что я был там, прибыло два посольства к королю Кипра, одно от герцога Савойского, а второе от одного из немецких герцогов, каждое из которых добивалось заключения брака [короля Кипра] с дочерью [своего государя], и я не заметил, чтобы заключили договор с кем-нибудь из них, потому что говорили, что магистр Родоса очень настойчиво сватал ему дочь графа Уржеля из Арагона, сестру жены инфанта дона Педро, регента Португалии ^[226]; но показалось мне, что члены королевского совета больше склонялись к браку с дочерью герцога Савойского, и кажется мне, что такое решение и приняли. Король был юношей шестнадцати-семнадцати лет, крупного телосложения, хотя икры ног у него, безо всякого сомнения, были почти такими же толстыми, может, чуть-чуть поменьше, как ляжки; человек привлекательный и, для своего возраста, довольно умный, человек стройный и ловкий, в особенности в отношении верховой езды; без сомнения, если бы земля не была столь нездоровой, я охотно бы остался у него на службе некоторое время, но было бы почти невозможно выжить чужестранцу в стране со столь нездоровым климатом, и поэтому, а также из-за желания вернуться в Кастилию по причине войны с маврами, я должен был продолжить путь как можно скорее. /123/