История ислама. Том 3, 4. С основания до новейших времен - читать онлайн книгу. Автор: Август Мюллер cтр.№ 122

Храброму Омейяду должен был представиться случай померяться силами с величайшим властителем запада, точно так же как с сильнейшим из Аббасидов. С 150 (767) г., с тех пор как Абдуррахман предательски убил одного из лучших йеменцев, Абу Саббаха, а также и других своих врагов, постоянно повторяющиеся от времени до времени восстания йеменцев очень опасно переплелись с теми своеобразными волнениями, которые возникли среди испанских берберов. Мы не забыли еще, что представители этого племени поселились в северных округах мусульманской области, то есть после первых успехов астурийцев, между Тахо и Гвардианой. Борьба с христианами и с арабскими единоверцами, наконец, вообще дурные отношения к арабам — все это вновь усилило давнишнее недовольство этих племен. В названном году оно сначала прорывалось в виде небольших волнений, но потом, быстро распространяясь и вспыхивая, как огонь, перешло в общее восстание, так что уже в 153 (770) г. эмир был вынужден лично выступить в поход против мятежников. Характер этого движения был тем более злокачественный, что основание его было религиозное. Со своеобразною восприимчивостью берберов к особому роду благочестия и к агитации, поведенной в этом смысле, мы уже имели случай познакомиться, а в дальнейшем изложении нам придется еще возвращаться к ней.

Нужда, в которую народ впал, благодаря ряду несчастных случаев за последние десятилетия, принудила, как нам известно, множество берберов возвратиться через пролив в Африку; правда — большинство осталось, но сделалось жертвой невзгод и даже нищеты. Поэтому они представляли самую восприимчивую почву для проповеди человека, который появился в 150 (767) г. под именем потомка Али и Фатимы, дочери пророка, но в действительности был школьный учитель из Западной Испании, либо полупомешанный, либо прямо обманщик. Со всех сторон примыкали к нему берберы, составлявшие в северной части государства значительное большинство населения; он завладел городом Меридой (Марида) и другими поселениями и в борьбе с войсками Абдуррахмана, продолжавшейся несколько лет, с 155 (772) г., успех был почти все время на стороне этого сомнительнего святого, имя которого дошло до нас в различных передачах — Шакья или Суфьян. Когда наконец эмиру удалось посеять раздор среди берберов и оттеснить возмутителя — его можно бы назвать махди — на севере, в тылу у Абдуррахмана восстали йеменцы в союзе с живущими в их соседстве берберами запада. Но и этих ловкий дипломат сумел разъединить, воспользовавшись их взаимным национальным нерасположением, так что в конце концов йеменцы, преданные своими союзниками, были благодаря решительности Абд аль-Мелика ибн Омара побеждены в кровопролитной борьбе при Бембецаре ^[377] в 156 = 773 г.

Но пока продолжалась война против Шакьи, один из йеменских вождей, Сулейман аль-Арабий, бывший наместником в Барселоне, задумал вместе с несколькими родственниками фихрита Юсуфа в высшей степени опасное предприятие. Как на всем Западе и даже на Востоке, так и в Испании тогда уже раздавалась весть о подвигах молодого германского правителя, короля неверных франков, — Кароло, как его называли христиане и мусульмане на полуострове — в Италии, где он только что покончил с королевством лангобардов. Столкновения между франками и арабами на севере и на юге Пиренеев не прекращались и после захвата Нарбонны Пипином в 142 (759) г., предупредить который не удалось эмиру благодаря междоусобным войнам, которыми он был занят. Было очень возможно, что Карл Великий, покончив со своими итальянскими делами, предпримет поход против мусульман. Три вождя, которых ненависть к смертельному врагу их соплеменников довела до предания своей веры презренным христианам, пробрались в Падерборн, где Карл 160 (777) г., после окончательного, как казалось, покорения саксов, собрал майский общий сейм (Campus Majus). Между Карлом и сарацинскими пришельцами состоялся союз, согласно которому в 161 (778) г. франки должны были вторгнуться в Испанию, где аль-Араби обещал им прийти на помощь из Барселоны или Сарагосы, и в то же время должно было начаться восстание фихритов в Юго-Восточной Испании при помощи приведенных из Африки берберов. Так как Абдуррахман со своею гвардией, только что в 160 (777) г. окончательно подавивший последние остатки приверженцев убитого между тем Шакьи, должен был таким образом попасть в середину между двух войск, да еще приходилось иметь дело с непобедимым полководцем — Карлом, то опасность была действительно очень велика. Но счастье и на этот раз не изменило Омейяду. Восстание на юге было начато слишком рано: ожидавшаяся помощь с Эбро не могла подоспеть вовремя, так как Карл был еще по ту сторону Пиренеев; это снова возбудило старую ненависть между йеменцами и фихритами, и последние в качестве нападающих направились на север, но были отброшены союзниками, сделавшимися теперь врагами, — словом, заряд пропал даром, а руководитель этого предприятия скоро пал под ударом кинжала подосланного Абдуррахманом убийцы.

Когда Карл вслед за тем вторгся со своим войском в Испанию, то тогда геройская Сарагоса уже отказала в повиновении бывшему в его стенах Араби и затворила ворота перед Карлом. Но едва он начал осаду города, как известие о восстании саксов под предводительством Витекинда заставило его немедля двинуться обратно в Германию, и тут-то баски в ущельях Пиренеев нанесли его арьергарду, бывшему под начальством Руотланда Бретонского — Роланда былин, — знаменитое поражение при Ронсево в 161 (778) г. Но больше помешали Карлу Великому еще раз лично напасть на испанских мусульман его последующие войны против саксов, баварцев, аваров, датчан и славян; да и при жизни Абдуррахмана франки вообще более не вмешивались в дела полуострова. Правда, несмотря на это, эмир не пользовался спокойствием: восстания непокорных вождей и наместников продолжались, хотя и с меньшей силой, до его смерти в 172 (788) г. Он, правда, победил и заставил покориться арабскую аристократию, но она была еще жива, и это должен был ясно почувствовать не один из его преемников.

Если после его смерти пришлось употребить еще много усилий, пока престол Омейядов был настолько обеспечен от потрясений, что малейший намек лица, занимавшего этот престол, вызывал беспрекословное повиновение даже в наиболее отдаленных окраинах, то все же необыкновенная жизнь Абдуррахмана более похожа на сказку — жизнь бедного пришельца, искателя приключений, которому удалось в качестве властителя большой страны с сильным и воинственным населением не только добиться признания себя на одно мгновение, но в течение нескольких десятилетий удержаться подобно скале, о которую разбивается прибой расходившихся волн. Правда, что дорогою ценою была куплена эта устойчивость нового владычества. Чтобы удержаться на престоле, Абдуррахману пришлось тем, кому он был им обязан, отплатить неблагодарностью и изменой. Его кровопролития и гнусные предательства заставили даже самых верных приверженцев боязливо отстраняться от него или, дав понять свое неудовольствие, навлечь на себя немилость грозного эмира. Такова была участь старика Убейдуллы ибн Халида и других. Ссылку на франкскую границу Бедра, которому он был обязан всем, можно, пожалуй, оправдать тем высокомерным тоном, который принял этот и без того слишком щедро награжденный клиент; но ничем не оправдывается то, что ему там пришлось терпеть недостаток в самом необходимом и погибнуть в нищете. Все это под конец сделало беспощадного правителя страшным и в глазах низших слоев населения, для которых он много сделал и среди которых он долгое время пользовался уважением, особенно в Кордове, благодаря частью своим личным качествам, частью ряду общеполезных или великих предприятий, как постройка обширного дворца, устройство знаменитой главной мечети и другие предприятия. Он чувствовал себя в последние годы своей деятельной и полной превратностей жизни покинутым. Но он имел то, чего желал: он был всемогущ.