На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Миллер cтр.№ 15

Естественным союзником консервативной партии в Стамбуле стал регион, населенный мусульманами. Фанатизм, закрепленные законом имущественные права и грубая сила одержали легкую победу над султаном, который хотел улучшить жизнь в своей стране. Шейх-уль-Ислам сделал двусмысленное заявление, которое было истолковано как оправдание деспотизма суверена. Командир турецкой гвардии решил последовать примеру римских легионеров и посадил на трон, с которого он согнал Селима III, Мустафу IV. После этого один дворцовый переворот следовал за другим; Селим III и Мустафа погибли от рук мятежников в 1808 году, и на их месте утвердился Махмуд II, которому предстояло стать величайшим реформатором современной Турции того времени. Впрочем, Махмуду II хватило мудрости скрывать свои планы до тех пор, пока его власть не стала такой сильной, что помешать ему уже никто не мог.

А тем временем в сербских делах стало все сильнее сказываться влияние России. В 1807 году в Белград прибыл первый официальный посол Александра I, и это стало доказательством того, что царь Всея Руси решил окружить сербов своей отеческой заботой. Между правительствами двух стран было заключено соглашение, в котором говорилось, что новое государство будет находиться под защитой царя, который разместит в Сербии русские гарнизоны и назначит всех ее высших чиновников. Но после заключения перемирия в Русско-турецкой войне Россия бросила Сербию на произвол судьбы и возобновила свой протекторат только после того, как Карагеоргию предложила свою помощь Австрия. Русское правительство понимало, что Сербия поможет ему сдерживать соперницу России Австрию, и к несчастной маленькой стране начали относиться как к пешке в большой дипломатической игре. Когда военные действия возобновились и турки, несмотря на героическую оборону, разгромили сербов, русский представитель бежал, оставив Сербию беззащитной ^[21].

В стране появились две партии: одна – прорусская, а другая – антирусская, и внезапную смерть лидера первой партии, Милана Обреновича, некоторые стали приписывать Карагеоргию. Более поздние авторы считали это событие началом той борьбы между семьями Обреновичей и Карагеоргиевичей, которая до 1903 года была проклятием Сербии. Вместо того чтобы действовать совместно, крестьянские вожди ссорились между собой, и, как показало время, они, будучи истинными детьми Востока, смотрели на общественные должности как на средство своего обогащения.

Русофилы добились своего – предложение турецкого правительства даровать Сербии практически ту же самую администрацию, что и в двух Дунайских княжествах, было отвергнуто. Но вскоре они обнаружили, как и сами эти княжества, что никаких требований о благодарности русский царь не желает и слышать.

Мы уже описывали, как русские, при подписании Бухарестского мира в 1812 году, обошлись с румынами; судьба сербов, которые помогали войскам царя, введенным для того, чтобы получить помощь от русского протектората, оказалась столь же плачевной. Восьмая статья Бухарестского мирного договора отдавала их на милость турецкому правительству, которое теперь, избавившись от войны с русскими, могло делать с сербами все, что угодно. Турки должны были занять старые крепости, а сербы – уничтожить новые, созданные ими самими; Порта обещала предоставить сербам «те же права, что и у жителей Архипелага», «управление внутренними делами» и «умеренные налоги, которые они будут платить лично», без сборщиков. Кроме того, было сделано много туманных заявлений о милосердии и других западных добродетелях.

Русский полк, стоявший в Белграде в течение последнего периода войны, покинул Сербию; Европа была занята войной с Наполеоном, так что позаботиться о судьбе маленькой нации, жившей за Дунаем, было некому.

В том же самом 1813 году, который был отмечен освобождением Германии от войск Наполеона, турки снова завоевали Сербию. Почти все сербские вожди, вроде Карагеоргия, бежали в Австрию; никакой интервенции иностранных войск не последовало. Так было всегда; восточный и западный вопрос нельзя было решить одновременно; когда великие державы вцепились друг другу в горло, страны Востока должны были заботиться о себе сами.

Но именно в это время в Сербии появились два новых героя, ибо Карагеоргий и другие лидеры последнего восстания бежали из страны. Милош Теодорович Обренович не играл заметной роли в этом движении. Почти на двадцать лет моложе Карагеоргия, он был сводным братом того Милана, которого, по слухам, отравил Карагеоргий. Милош был так предан брату, что взял его фамилию Обренович, в которой филологи выделяют корень «обрин». Это славянский эквивалент названия аваров, которые однажды завоевали большую часть Балканского полуострова. Он, подобно Карагеоргию, начал свою жизнь пастухом, разбогател и добился большого уважения в своем районе. Вернувшиеся турки наградили его за то, что он помог им успокоить народ. Новый паша Белграда, получивший в бою ранение в руку, назначил его чиновником, или оборкнесом, в трех районах. Какое-то время Милош Обренович использовал свое влияние на благо победителей. Вместо того чтобы возглавить восстание, которое разразилось через год после возвращения турок, он помог его подавить, полагая, что время для выступления еще не пришло.

Однако жестокость, с какой было подавлено выступление сербов, убедила его, что турок можно победить только силой, а презрение соотечественников показало ему, что пришло время нанести решающий удар. В Вербное воскресенье 1815 года под дубом у церкви в селении Таково он развернул знамя сопротивления. Название этого места навсегда вошло в историю Сербии и в наши дни увековечено в одном из сербских орденов.

Собравшиеся на его призыв люди попытались забыть о своих разногласиях и вступили в союз для борьбы с общим врагом. Восстание охватило всю страну, из Австрии вернулось несколько эмигрантов. Захватив историческую крепость Пожаревац, восставшие получили преимущество над турецкими войсками, которые стояли тогда в Сербии. Состояние западной политики в тот момент заставило Махмуда II отказаться от дальнейших действий, ибо это могло привести к вторжению русских войск. Наполеон I к тому времени уже не был императором, и русский посол в Стамбуле (Константинополе) мог теперь задавать султану неприятные вопросы и напоминать ему о Бухарестском договоре.

Британские посланники на Венском конгрессе отказались помогать сербским делегатам, которые их об этом просили; русские были ближе; их сильнее, чем англичан, интересовало, что происходит на Балканском полуострове. Между сербами и турками был заключен договор. Первые сохранили свое оружие, но признали себя вассалами султана; турецкий монарх даровал им право собирать налоги и позволил участвовать в судебных разбирательствах. Для обеих этих задач в Белграде было создано нечто вроде национального сената. Восставшие также получили право называть Милоша своим лидером; благодаря своим достижениям он сделался выразителем национального сознания.