1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гладышев cтр.№ 127

Несколько раз упоминал Рэжекура в своих письмах и Дарденн: «Одним из первых его административных актов был подбор себе хозяйки. Красивой? Ох, нет! Умной? Еще менее. Это довольно крупная девушка, которую публика звала не иначе, как графиней» ^[1538]. 9 февраля последовал первый приказ Рэжекура о порядке управления: все должностные лица были обязаны соблюдать установленные положения, неповиновение каралось. Функционеры должны были принести присягу, в которой были бы такие слова: «Я клянусь выполнять свои обязанности с подобающим рвением и приложить всю мою власть для осуществления мер, которые губернатор и администрация посчитают необходимым принять для восстановления и поддержания общественного порядка» ^[1539].

Шомонцы должны были выполнять директивы австрийской администрации относительно поддержания сбора различных реквизиций, уплаты налогов, функционирования медицинских учреждений и т. п. В первую очередь прибывших в город солдат и офицеров надо было разместить, накормить (что тогда означало и напоить), обогреть…

Что касается расквартирования, то, как и описывал это Дарденн, часть войск размещена в округе Шомона и пригородах, часть — на улицах города, а часть — в городских домах. Понятно, что офицеры ночевали в домах получше, а солдаты — у бедняков, на бивуаках, в пригородах или вообще в близлежащих деревнях. Практически в каждом доме Шомона, за исключением жилищ сборщиков налогов, которые хранили у себя кассу с наличными, должен был быть размещен хоть один военный ^[1540]. В результате этого сожительства семьям французов часто приходилось ночевать на полу, отдавая кровати постояльцам, а днем быть в готовности им услужить. Некоторые постояльцы благодарили своих хозяев: Дарденн заверял, что, например, поляки перед отъездом «целовали ему руки» ^[1541].

Мэрия выдавала военным специальные билеты, в которых указывалось число дней, отведенных на постой: эти билеты необходимо было предъявлять хозяевам квартир. Но иногда, нарушая порядок, селились и без этих билетов. Были еще и отдельные военные (отставшие и проч.), и даже отряды, которые не имели письменного ордера на заселение. Чтобы как-то противодействовать подобным «самозаселениям», Рэжекур просил мэрию отправить специальных комиссаров, чтобы те обошли все дома и узнали, имеются ли у военных, там проживающих, соответствующие билеты. Если билетов не было, то комиссарам следовало составить список таких «неофициальных» постояльцев и довести его до сведения их командования ^[1542].

Самой острой проблемой были реквизиции.

Стинакер рассуждает о попытках союзников поддерживать порядок и замечает, что это была довольно трудная задача для столь разношерстного войска, как Богемская армия. Стинакер по книге барона Фена цитирует письмо Меттерниха Коленкуру от 15 февраля из Труа: хозяева дома, где тот квартировал, перед отъездом благодарили его за то, что он их не съел. В связи с этим князь выдает герцогу сентенцию: «…война гнусная вещь, особенно, когда ведешь ее с пятьюдесятью тысячами казаков и башкир» ^[1543].

Стинакер полагает, что башкиры были не единственными, кто пропустил мимо ушей все призывы и декларации суверенов быть как можно умеренней в обращении с гражданами Франции: «…Под двойным давлением необходимости и страсти вся армия превратилась в более или менее башкир». Единственно, что могли сделать командиры, так это постараться минимизировать то разорение, которое всегда сопровождает перемещения больших масс людей. Чтобы защитить гражданское население Франции от разрозненных отрядов армии союзников, Эртель издал приказ (отпечатан в типографии Шомона), преамбула и некоторые главы которого опубликованы у Стинакера. Преамбула гласила, что император России информирован, что различные команды, следуя за армией, совершают многочисленные насилия и угрожают жителям деревень. Такое поведение расходится с точкой зрения Александра I и решительно осуждается. Император России распорядился, чтобы Барклай де Толли и Шварценберг предоставили Эртелю все необходимые полномочия принимать любые меры, чтобы остановить подобные беспорядки. Эртель, со своей стороны, приказал, чтобы все отряды военных перемещались только по обозначенным их вышестоящим командованием дорогам. Нарушившие это правило, равно как и отставшие от своих частей солдаты, должны были быть арестованы. Коменданты («от Базеля до Труа и от Труа до Базеля») совместно с мэрами коммун должны были детально рассмотреть поведение таких арестантов. Перемещающимся же по провинциальной Франции командам (например, фуражиров), отрядам или обозам надлежало иметь при себе лист с указанием численности отряда, его маршрута и количества подвод. Сообщение о намерениях отряда расквартироваться в той или иной коммуне должно было быть сообщено через квартирмейстеров руководству коммуны за 24 часа до прибытия войск (чтобы подготовили провиант и ночлег). Эти отряды обязаны были выдавать квитанции (расписки) с указанием употребленного ими, а мэры отправлять эти квитанции 1-го числа каждого месяца Эртелю ^[1544].

Режим регулярного и достаточного снабжения оккупационных войск должен был предотвратить грабежи и насилия. Проблема же была в том, что войск было очень много. И они то подолгу стояли на месте, что истощало ресурсы в округе, то возвращались в уже опустошенные ими же города и села. Так, Бар-сюр-Об на протяжении всей кампании был перекрестком маршей и контрмаршей союзников, ибо через него шла удобная прямая дорога в направлении главного наступления: «…в результате потери жителей были столь же значительны, как и их огромное доверие к прокламациям союзников: горожане не предприняли соответствующих мер предосторожности, а потом было уже поздно» ^[1545].

М.-П. Рей обращает внимание, что стратегический план ведения кампании союзниками предполагал снабжение воинских частей с походных складов при одновременном осуществлении реквизиций, «не выходивших за рамки строгой необходимости. Например, русские солдаты должны были ежедневно получать полфунта мяса и два фунта хлеба на солдата, а также семь литров овса и тридцать килограммов сена на лошадь» ^[1546]. Конечно, при всем усердии интендантов накладки были, видимо, неизбежны. А снабжение летучих отрядов со складов вообще было практически невозможно.