Москва и татарский мир - читать онлайн книгу. Автор: Булат Рахимзянов cтр.№ 27

При этом сам Ахмед, судя по всему, был трезвым политиком и рассматривал в числе прочих и ситуацию, когда все его далеко идущие планы терпят полное фиаско. Видимо, чтобы подготовить «тылы» для такого случая, уже к 1515 г. он стал рассматривать возможность своего переезда в Московское государство. Посольская речь к султану от 1515 г. содержит некоторые подробности его просьб в Москву:

Как видим, Ахмед традиционно для этого периода собирался выезжать «частью орды» — с достаточным количеством своих людей. Ему было обещано право свободного отъезда из Москвы в случае его желания.

К 1517 г. Ахмед уже явно довел свои мысли о переезде до московского посла в Крыму:

Заметим, запросы Ахмеда были не ниже Касимовского ханства — менее престижные московские юрты его не интересовали. Ахмед написал Василию III письмо, в котором говорил, что хочет уехать в Московское государство, но прежде он желает услышать заверения великого князя в том, что получит именно Мещерский Городок²⁹⁷. Василий согласился с этим:

В этом же письме Василий III сообщал, что Мухаммед-Гирей намеревался «зарезервировать» Мещерский Городок для одного из своих сыновей. Однако великий князь заверял Ахмеда в том, что в случае его приезда в Московское государство Мещеру получит он.

Собираясь отъехать в Москву, Ахмед учитывал, что большая часть слуг оставит его, и писал о своем приезде только с теми, которые его «похотят»²⁹⁹. Видимо, в Московию приезжала только меньшая часть окружения Джучидов. Большинство из уланов, князей, мирз и др. оставалось на своей родине. Возможно, московские юрты попросту не смогли бы принять всех людей татарских династов, пожелай они все выехать вслед за своим сюзереном.

Согласно детальным инструкциям, данным московским переговорщикам в Крыму³⁰⁰, Москва была уверена, что альянс с ханом, столь нужный в это время, был бы невозможен, узнай крымская сторона о переговорах с Ахмедом. В то же время московские послы понимали, что позиции Ахмеда в Крыму весьма шатки и не исключено, что он будет вынужден бежать в Москву в любую минуту, спасая свою жизнь. Но если это произойдет до подписания договора с Крымским ханством (а именно на это были направлены основные внешнеполитические усилия Москвы в это время), это могло бы означать серьезный регресс в переговорном процессе.

В итоге в обстановке секретности султан Ахмед был убит зимой 1518/19 гг. другим Гиреем — султаном Алп-Гиреем бин Мухаммед-Гиреем. Опасаясь за свои жизни, сыновья Ахмеда бежали в Стамбул³⁰¹. Двойная дипломатическая игра Москвы увенчалась для нее успехом — договор с Крымом был заключен, но был потерян потенциальный союзник — султан Ахмед, для которого эта игра закончилась фатально. В случае же его отъезда в Московское государство, вариант которого рассматривал как сам Ахмед, так и Москва, последняя приобретала бы эффективное средство давления на политику Крымского ханства, каковым когда-то являлся для Ивана III Нур-Даулет. Учитывая как амбиции Ахмеда, рассмотренные выше, так и его фактическое положение и политику в Крыму, это средство могло оказаться весьма эффективным.

Историю Ахмеда продолжает история его сына — султана Геммета бин Ахмеда. После смерти отца Геммет находился в Османской империи. Причем османский султан «жаловал» его и Саадет-Гирея бин Менгли-Гирея³⁰². Через два года после смерти Ахмеда мы видим Геммета и Саадет-Гирея во главе экспедиции к Белгороду и Добричу³⁰³. Хан Мухаммед-Гирей пытался войти в сношения с султанами и отправил к ним посла с грамотами, но напрасно. Султаны разорвали грамоты хана: «не надобет нам твой посол, ни твои грамоты». Василий III при этом получил грамоты от примкнувшего к Геммету князя Бурнаша и от слуг царевича Адар-Газы и Алакума. Бурнаш и слуги царевича писали:

Таковы были надежды. А в случае неудачи, прибавлял князь Бурнаш, «опричь нам твоей земли инде места не искати»³⁰⁴.

Московские послы в течение последующих нескольких лет прилагали неоднократные усилия, пытаясь выйти на контакт с сыновьями Ахмеда, в надежде убедить их приехать в Московское государство³⁰⁵. Василий III еще в 1519 г. поручил ехавшему в Кафу послу Голохвастову разузнать, где дети Ахмеда, и звать в Москву младших царевичей — Юсуфа и Бучкака и их аталыка (воспитателя). Великий князь поручил Голохвастову звать и Геммета. В 1521 г. послу снова были поручены переговоры как с Саадет-Гиреем, так и с царевичем Гемметем; при этом Саадет-Гирея поручалось звать в Москву, только если он сам поднимет вопрос об этом, и обещать ему от имени великого князя Каширу (но не Мещерский Городок; на этом «правду давати» послу не разрешалось). Геммета же, памятуя о дружбе Ахмеда и услугах самого Геммета, Василий III поручал звать усиленно, говорить и с людьми царевича, чтобы и они уговаривали его ехать в Москву, и обещать ему и Мещеру, и Каширу. Если же Геммет спросит о Казани, следовало ответить: «а и Казани, господине, государь наш тебе не боронит же»^{306 [86]}. Обоим султанам обещался свободный отъезд из владений великого князя в случае их желания — «без всякия зацепки». Тем не менее московские усилия не увенчались успехом.

Москва приглашала тех персон Крымского ханства, у которых в принципе могли возникать политические проблемы на родине; в их числе были и сами действовавшие ханы. Для них «на всякий случай» заготавливались резервные копии пригласительных документов, в случае если они сами «похотят» заиметь их^{307 [87]}. Как я уже говорил, Москва использовала все пути внедрения в степную политику, невзирая на лица и статусы.