Незакрытых дел – нет - читать онлайн книгу. Автор: Андраш Форгач cтр.№ 64

В своем отчете она отвечает на наши вопросы общими фразами, на журналистском, пропагандистском уровне, который не удовлетворяет требованиям, предъявляемым к информации.

Ее утверждения и заключения ясно дают понять, что приверженность собственной политической позиции не дает ей возможности оставаться объективной. Тем не менее стоит обратить внимание на контакты высокого уровня, которыми Г-ЖА ПАПАИ располагает в Израиле и которые в дальнейшем могли бы стать основополагающими элементами оперативной работы Г-ЖИ ПАПАИ.

Она попыталась выполнить задание в несколько заходов и в несколько бурлескной манере, но впустую – она туда не попала, потому что попасть на XXIX и XXX конференции Всемирного еврейского конгресса, проходившие в Иерусалиме в условиях строгой безопасности, было невозможно, она даже близко не подошла ни к одному из делегатов, чему, я думаю, втайне радовалась, во всяком случае, она дважды героически уговорила свою знакомую свозить ее туда (для этой знакомой венгерская госбезопасность впоследствии купила по маминой просьбе альбом Чонтвари – в качестве компенсации за бензин и в благодарность за помощь); однако дома она попыталась пустить пыль в глаза своим кураторам, предъявив доступные любому политические брошюры и тому подобное (в ее задачу входило также собирать все, что относится к израильской почте: канцелярские принадлежности, марки, конверты, почтовую бумагу, – и с этим она легко справилась), но было ясно, что это фиаско, пусть ей и не объявили об этом сразу же. Оказывается, ей нельзя доверять вопросы сложные и щекотливые. Она не умеет играть роль. Самое страшное пугало, сионизм.

Мы детализировали ее задачи, сгруппировав их вокруг нижеследующих тем:

– Важнейшие постановления XXIX Всемирной сионистской конференции, принятые против Советского Союза и других социалистических стран и в интересах живущих там евреев.

– Характер и суть конкретных антисоветских мероприятий, осуществление которых было задачей конгресса.

– К формированию какой теории они стремятся в интересах повышения эффективности сионистской идеологии.

– Какие меры они намерены принять для того, чтобы привлечь еврейскую молодежь к сионистскому движению.

– Осуществление каких мероприятий и планов ожидается для интенсификации эмиграции и повышения активности евреев, живущих в социалистических странах.

– Аспекты палестинской проблемы, которые поднимались со стороны отдельных делегатов конгресса.

– Характер возможных противоречий между Всемирным сионистским конгрессом и Всемирным еврейским конгрессом, а также между израильской, американской и другими делегациями.

– Мнение различных слоев общества и лиц о сепаратных переговорах между Израилем и Египтом по миру на Ближнем Востоке.

– Интерес для нас могут представлять также связанные с ее въездом меры на границе и в ходе таможенного досмотра и вообще во время ее пребывания в Израиле. Какие произошли изменения и в какую сторону – большей строгости или большего благоприятствования?

– Ограничения на поездки по стране, какие меры были введены для обеспечения безопасности конгресса.

– Помимо вышеизложенного, мы просим предоставить документы и материалы, помогающие понять экономическую и политическую жизнь в Израиле, особенно после прихода к власти партии «Ликуд».

Материальные вопросы:

На основании утвержденного плана поездки я выдал под расписку 8000 форинтов и 500 долларов США на дорогу и покрытие расходов. Я также обеспечил ее разрешением на вывоз валюты в целях легализации последней.

Она и сама знала, что берет на себя невыполнимую задачу, но все же поехала. Я же не берусь, да и не могу анализировать ни ход событий на Ближнем Востоке в XX веке, ни конфликт между евреями и палестинцами и арабо-израильские войны; по вопросам мировой политики я высказываться не желаю – единственное, чего я хочу здесь и сейчас, это понять свою мать. Она не могла не чувствовать – и как выясняется из некоторых ее позднейших (слишком поздних!) заявлений, она это прекрасно понимала, – что, сколь бы сильными ни были ее политические убеждения и ее вера, сколь бы великую несправедливость ни видела и ни чувствовала она у себя на родине (имеются в виду изгнанные палестинцы, их срытые бульдозерами деревни или томящиеся в лагерях беженцы) и насколько бы неразрешимой ни казалась ей эта ситуация, она – подобно многим евреям левых убеждений, самый выдающийся из которых, пожалуй, всемирно известный лингвист Ноам Хомский, но также и кинорежиссер Кен Лоуч, и актриса Ванесса Редгрейв, – вытаскивала на поверхность исключительно ошибки и преступления израильтян, прибегая порой к извращенной, примитивной риторике передовиц «Правды» и оставляя без внимания реальную связь событий. Слепому национализму, каковым был, по ее мнению, сионизм, она противопоставляла ослепленность другого рода – советское имперское мышление. Жан Жене противопоставлял арабский мир французскому колонизаторству и французской культуре, которую он, горячо любя, ненавидел и, проведя некоторое время – кстати, по приглашению Арафата – с палестинскими бойцами, что для него стало в первую очередь эротическим приключением, именно об этом и написал. Позже, когда он провел два часа в ливанских лагерях беженцев Сабра и Шатила ^[151] и описал зрелище зверски убитых палестинцев, даже и тогда его в первую очередь занимали трагические события, описание смерти, а не противостояние идеологий, хотя он всегда стоял на стороне слабых и беззащитных, а не сильных мира сего, и одно время даже поддерживал «Черных пантер» – все это было, однако, частью его личной мифологии, а не продуктом обслуживающего авторитарный режим верноподданнического мышления. Брурия не могла не чувствовать, что то и дело, причем все серьезнее, переступает границы – и не только границы государств, но и нормы поведения, – это она, наверное, обосновывала для себя тем, что «цель оправдывает средства»; всю свою жизнь она преодолевала барьеры, подчас радикально и храбро, но под конец это стало неприемлемым с моральной точки зрения – пожалуй, зря она ставила знак равенства между отвагой, с которой в юности участвовала в нелегальной деятельности, и помощью, которую за деньги оказывала отделу III/I. Последствия этих нарушений границ расходились кругами, влияя – пусть не всегда непосредственно – на повседневную жизнь других: не только незнакомцев, но и друзей и членов семьи; в любом случае все это поддерживало жалкую и продажную бюрократическую диктатуру, которая обслуживала интересы советской империи и лишала граждан свободы. По некоторым оговоркам было ясно: она чувствовала, что режим по эту сторону железного занавеса, режим, который она поддерживает, – ужасающе туп и неисправим. Иначе почему бы евреям чувствовать себя чужими у себя на родине?