Дело о гибели Российской империи - читать онлайн книгу. Автор: Николай Карабчевский cтр.№ 31

– Сегодня наши отвечают… Может быть, глубокую разведку готовят. Надо спать, пожалуй, к утру и нас потревожат… Спокойной ночи!..

Против ожидания, часам к двум ночи стрельба совершенно смолкла, и весь следующий день было тихо.

* * *

Я оставался «на фронте» еще три дня, и за все это время ничего более «серьезного» не случилось.

Посещения войсковых частей, где нами раздавались подарки, всюду сопровождались оживлением, радушием, лаской и вниманием. Нигде ни признака утомления или раздражения от тяжелых условий боевой жизни, но всюду тревожные вопросы относительно того, что именно творится в тылу, в частности в Петрограде.

Убийство Распутина – хотя еще и свежая новость, как-то мало интересовала фронт, или ее умышленно замалчивали.

– Лишь бы тыл «не сдал», мы-то не сдадим, держимся! Да и он (враг), видимо, слабеет, не та теперь у него прыть. Из десяти снарядов половина уже не рвется… – слышал я с разных сторон и вынес впечатление, что это не слова только, а действительный отголосок общего настроения.

…В один из этих дней нас по телефону пригласил к себе к обеду уполномоченный санитарного отряда Петроградского земства.

Хотя его пункт отстоял в верстах двенадцати от нашего, мы решили поехать, тем более что он любезно прислал за нами свою тройку, запряженную в широкие розвальни с ковром и меховым одеялом. Порядочно морозило, и было ветрено.

По дороге видели мы конные батареи, ютившиеся под всевозможными естественными и искусственными прикрытиями, с землянками не только для людей, но и для лошадей. Их вводили туда и выводили оттуда по углубленной покато в землю поверхности.

Проезжали мы мимо обширного кладбища, сплошь обсаженного аккуратно елками, со многими рядами совсем новых сосновых крестов.

Тут же, рядом с кладбищем, была церковь: обширный деревянный барак, довольно живописный фасад которого был сплошь декорирован зеленью ельника.

Дорога шла все время по пересеченной местности, частью лесом, частью по открытому месту, с подъемами и ложбинами. Сытая тройка лихо домчала нас до оживленного поселка, который всеми именовался «земским».

Кроме щегольски оборудованного санитарного отряда, тут был и перевязочный пункт, и аптека, и лавка, и баня, и питательные земские склады, ближайшие к фронту. Все это размещалось в заново отстроенных обиталищах из свежесрубленных сосновых бревен.

О земских и городских порядках по части снабжения ими фронта пищевыми продуктами я слышал только похвалы, когда же заходила речь об интендантстве, его поругивали.

– От него никогда ничего во время не получишь, – жаловался один ротный командир. – Того нет, это все вышло, а вот не желаете ли другого, чего у нас и без того хоть отбавляй. Без земских и городских доставок нам бы давно животики подвело.

Домик уполномоченного на пригорке среди темной зелени рослых елей выглядел совсем новеньким, чистеньким. Кругом все постройки выглядели такими же.

В общем, получалось впечатление, что мы приехали в гости в благоустроенную помещичью усадьбу, владелец которой только что отстроился заново, после пожара.

Уполномоченный оказался хорошо мне знакомым петроградским мировым судьею, командированным съездом в распоряжение земства. Он уже третий год обслуживал фронт.

Когда я передал ему мое впечатление от щеголеватой новизны всех построек его «усадьбы», он, посмеиваясь, сказал:

– В сущности, оно так и есть! Мы раньше были на другом месте в настоящей помещичьей усадьбе. Оттуда пришлось отступить. Еще хорошо, что дело было летом. Должны были ютиться некоторое время просто в лесу. Расчистили тут же площадку, да этим же лесом и построились, а пока строились, пребывали, со всем нашим хозяйством, под небесным сводом. Чудесно было на такой даче!.. Как видите, обветрился, загорел, оброс и поздоровел.

– Совсем по-американски! – заметил я.

С горделивою настойчивостью наш хозяин тотчас же повлек нас в обход всей своей «усадьбы». Санитарный отряд был и богаче обставлен, и численностью гораздо больше нашего. Лошадей было около сотни в просторной, благоустроенной конюшне. Казарма для многочисленной команды, с широкими нарами для спанья и с поместительной столовой, содержалась в чистоте и полнейшем порядке. Санитарные двуколки, возки и фургончики были в изобилии и самой целесообразной конструкции.

С нами в обход пошла немолодая княгиня, заведующая в качестве «крестовой сестры» чьим-то частным санитарным отрядом, приехавшая также в гости. Она с завистью подробно все осматривала, приговаривая: «Ах, какой вы счастливец, вас средствами не стесняют, при таких условиях можно работать!»

Склад, лавка, аптека, перевязочный пункт с молодым доктором, примкнувшим к нашей компании, – все производило впечатление чего-то основательного, надежного. Чисто военная дисциплина, смягченная внимательно-добродушной учтивостью к нуждам каждого, чувствовалась в каждом распоряжении и действии не только уполномоченного, но и всего персонала его ближайших сотрудников, в числе которых было и несколько студентов.

Столовой, в которую нас пригласили к обеду, была довольно обширная комната, но половина ее, во всю длину, была оборудована «нарами» на случай, как мне объяснили, экстренного скопления гостей с фронта. Иногда бездомные молодые офицеры, по смене с позиций, наезжали сюда отдохнуть день-другой. В шутку, благодаря хорошему повару, вывезенному «уполномоченным» из Петрограда, столовую эту называли «рестораном Кюба».

За узкий, но длинный обеденный стол нас село на этот раз человек шестнадцать. В числе приглашенных к столу было шесть человек представителей от заводских петроградских рабочих, приславших с ними свои рождественские подарки фронту. Только они одни не были одеты «по-военному», а были в своих новых праздничных пиджаках. Держали они себя скромно, с большим достоинством, ели аккуратно и осторожно.

Я толкнул сидевшего рядом со мною моего милейшего «адъютанта», шепнув ему, указывая на рабочих:

– Видите, как мило!.. А мы-то зачем с вами вырядились?

Но он многозначительно обвел меня глазами, как бы желая сказать: «А чем же мы не хороши?!»

Обед состоял из великолепной кулебяки с бульоном, заливной осетрины, гуся с капустой и орехового пудинга и был достоин блаженной памяти Кюба. Были и закуска, и пиво, и винцо, но все в меру.

Были и спичи за обедом.

Один из рабочих, помоложе, произнес, видимо, заученное, но все же теплое слово по адресу двух офицеров, сопровождавших депутацию от рабочих по фронту.

Переверзев предложил мотивированный тост за «воинов тыла» – заводских рабочих. Немолодая княгиня (крестовая сестра) хвалила общественные организации и как на образец указала на деятельность нашего гостеприимного хозяина.

Я высказал пожелания, чтобы кровавое крещение России, хотя бы ценою пролитой крови невинных жертв, сплотило ее в духе любви, собратства и дружного единения.