Дело о гибели Российской империи - читать онлайн книгу. Автор: Николай Карабчевский cтр.№ 35

В зале театра, несмотря на первый, самый балетоманский абонемент и участие выдающейся балерины, было пустовато. Ясно было, что страх уже обвеял театральных завсегдатаев. К Кюба ужинать после спектакля, как бывало раньше, не поехали.

Военные спешили восвояси: один – в Петергоф, в своей батарее, другой – в Главный Штаб за вестями.

Обратный путь к дому совершили еще благополучно, заметили только, что Морская и Невский проспект необычно пустынны. В такой час они обыкновенно еще кишели народом.

Кто-то в театре передал пущенный по городу слух, что будто бы на чердаках домов всюду расставлены полициею пулеметы. Вероятно, этот слух и разогнал публику.

* * *

На следующий день и в последующие два дня революция была уже в полном ходу.

Понеслись по городу автомобили, наполненные вооруженными бандами солдат с красными отметинами. На окраинах и мостах, ведущих к окраине, завязывались настоящие сражения. Из тюрем выпускали уже арестантов. Горело здание Судебных установлений, сжигались судебный и прокурорский архивы, уничтожалось делопроизводство, расхищалась касса.

С опасностью для жизни бывшие в здании суда адвокаты спасали ценные портреты наших старейшин, украшавшие комнату Совета присяжных поверенных.

У Таврического дворца, где собралась Государственная дума, войска, переходившие на сторону Думы, образовали компактную охрану и явились ядром, бесповоротно решившим судьбу России.

По Знаменской улице, мимо наших окон, носилась на открытых автомобилях вооруженная молодежь из студентов, рабочих и гимназистов; к ним примыкали девицы в наряде сестер милосердия.

Уже к вечеру первого дня было ясно, что мечты Протопопова о подавлении революции не осуществились. Сам он через черный ход сбежал из своей министерской квартиры, пока толпа врывалась в соседнее помещение департамента полиции, чтобы громить его. Никоторое время он укрывался у знакомого зубного врача, но тот побоялся дольше держать его, и он явился «сдаться» в Думу.

Городовых тем временем беспощадно убивали. Полицейские дома и участки брали приступом и сжигали; с офицеров срывали ордена и погоны и обезоруживали их; протестовавших тут же убивали.

К нам во двор вечером пришли «брать автомобиль». Перепуганный шофер скрылся, но автомобиль пришлось выдать, так как банда была вооружена и его взяли бы силой.

В соседних домах автомобили и оружие забирали всюду, и налеты эти сопровождались обыкновенно победными выстрелами.

Мне передавали, что в группе молодежи, отбиравшей мой автомобиль, кто-то сказал:

– Тут не надо стрелять, зачем беспокоить Николая Платоновича! – назвал меня кто-то по имени и отчеству.

Кто был этот благодетель: студент, рабочий или помощник присяжного поверенного?.. Тщетное любопытство… Тогда все перемешалось.

На соседнем дворе убили дворника за то, что он не сразу раскрыл ворота. Лазили по чердакам, все искали пулеметов и оружия.

К нам с обыском, в особняк, милостиво не пришли, спросили только у дворника: не ставила ли полиция пулемета на чердак. Поверили на слово, что пулемета не имеется. Легенда о пулеметах на чердаках домов сыграла вообще немалую роль. Была ли верна подобная версия или это была только провокационная сказка, не берусь решать. Но рассказ относительно пулеметов давал отличный повод обстрелять любой дом и забраться в него с самыми разнообразными целями и намерениями.

Жертв революции, т. е. убитых, по крайней мере в первые дни, было мало (городовые, которых беспощадно убивали, конечно, не в счет), почему ее прославили даже «бескровной», впоследствии она выросла уже в «Великую».

Власти, войско, полиция, все, что призвано охранять «существующий порядок», сдало страшно быстро. Пошла настоящая феерия. Ко дворцу Государственной думы стали стекаться толпы, как толпы правоверных в Мекку.

Тут был центр, гвоздь, Синай и таинственные еще пока, под облачной завесой, скрижали «нового завета».

Имя Родзянко было на всех устах. Одна из наших горничных, Марина, недалекая, но считавшая себя образованной, потому что вела знакомство с «распропагандированным» писарем из штаба, вечно бегала к Думе и приносила в буфетную новости.

– Как Родзянко только показался, сейчас ему «ура» по всей площади… Милюков тоже нынче говорил, про проливы поминал, ему в ладоши хлопали…

Только ленивый не говорил тогда перед Думой, и всех «одобряли» одинаково. Раз Марина выпалила и такую новость:

– А хорошо, если бы Вильгельм согласился царствовать над нами… Он умный – не то что наш!

Наконец, пришла весть об отречении царя. В первую минуту как будто все ожили: вступит на престол Михаил, будет конституция, будет ответственное министерство, фронт не развалится, все пойдет своим чередом, спокойствие восстановится.

Не тут-то было! «Прозорливые» вожди революции убедили Михаила отказаться, впредь до созыва Учредительного собрания. Говорили, что Керенский и Набоков запугивали его, уверяя, что он тотчас же будет убит.

У менее прозорливых тут уж совсем руки опустились…

Выходя на улицу, все нацепляли красные банты и ленточки; особенно старательно обезоруженные офицеры. Я и мои близкие этим не согрешили. Было противно тотчас же перекрашиваться.

Великие князья по очереди спешили засвидетельствовать свое почтение перед революцией. Командир флотского Гвардейского экипажа Кирилл Владимирович сам привел свой экипаж в Думу для присяги Временному правительству. Николай Михайлович носился по городу в штатском платье и имел сияющий вид. Окончательно олибералившиеся тем временем газеты беспощадно хлестали отрекшегося царя, выливая на него и на его семью ушаты грязи, перетряхивая всю распутиновщину и сдабривая ее пикантною ложью. Иначе, как на «демократической республике», никто уже не хотел мириться.

«Великая» разыгралась вовсю. Запах крови, аромат пожарищ и падали убитых лошадей уже давал себя всюду чувствовать вместе с плевками лузгаемых бродячими солдатами семечек, в ожидании спасительного Учредительного собрания.

В какие-нибудь три дня Петроград стал неузнаваемым. Это была уже не щеголеватая когда-то столица, а базарная, загрязненная площадь, на которой отныне должна была пойти бойкая торговля судьбами России.

…Часов в 10 утра 3 марта меня вызвали к телефону.

– Кто говорит?

– Николай Платонович, с вами говорит министр юстиции Александр Федорович Керенский. Сегодня в ночь сформировано Временное правительство. Я взял портфель министра юстиции…

– Поздравляю вас.

– Николай Платонович, забудем наши разногласия. Вы должны помочь мне сформировать состав министерства и Сената… Я хочу поставить правосудие на недосягаемую высоту…

– Прекрасная задача!

– Не можете ли вы собрать ваших товарищей по Совету сегодня же? Я хотел бы посоветоваться, чтобы наметить кандидатов…