Будьте моим мужем - читать онлайн книгу. Автор: Ксюша Иванова cтр.№ 29

А за ужин с другим мужиком? За это простить? Или это — в порядке вещей, сегодня с одним целуешься, а завтра — флиртуешь с другим? Я мгновенно закипаю, выхожу из себя, и даже не замечаю, как трескается в моих пальцах обычная пластмассовая ручка. Смериваю ее изучающим взглядом — платье, чтоб его! Зачем она такое надела — грудь облегает, талию тонкую поясочком подчеркивает, а дальше… дальше струится до самых колен? В ее глазах — ужас. Естественно следит за тем, как я отбрасываю прочь остатки сломанной ручки. Но говорить я все-таки стараюсь ровно и спокойно:

— Мне не за что тебя прощать. Как говорится, насильно мил не будешь. А сегодня… я сам виноват. Все? Больше ничего не нужно?

Этим своим вопросом я ясно даю ей понять, что разговор наш окончен и мне пора, но она, сделав шаг к двери, почему-то медлит. И до последнего я не могу поверить в то, что неожиданно произносят ее губы…

— А вот и неправда! — заявляю я, собираясь, кстати, сказать чистую правду, но так, чтобы выглядела она, как шутка, и понимая, что нельзя даже открывать рот, что нужно бежать отсюда пока не поздно — вон как легко ручку раскрошил, словно это… пластилин. — Ты мне мил, и даже очень мил…

Павел медленно поворачивает ко мне чисто выбритое чернобровое лицо, и я вдруг с удивлением замечаю седые волосы на его висках. И морщинки в уголках карих глаз, и взгляд усталый, расстроенный… И мне безумно хочется прижаться к его груди, оказаться в кольце его рук, где я неизменно чувствую себя защищенной, огражденной от всех бед и несчастий. Только глаза эти вдруг с подозрением, с недоверием даже, сощуриваются и он спрашивает:

— А чубатый хлыщ на красной "Тойоте" тоже мил тебе? Или с ним ты из спортивного интереса?

Словно рыба, выброшенная на берег, я открываю и закрываю рот, не в состоянии сообразить, о каком чубатом хлыще идет речь. Гордость шепчет: "Развернись и топай отсюда!" Здравый смысл подсказывает: "Этому человеку ты слишком многим обязана, чтобы хамить и брыкаться!" А сердце — глупое, неразумное — так и тянется успокоить его единственным известным мне способом — обнять, погладить по волосам, поцеловать… Нет-нет! Ни в коем случае!

— Павел Алексеевич, заказчик нервничает уже! — симпатичный молоденький паренек в такой же, как у моего Кирилла футболке с названием магазина на груди с улыбкой заглядывает в кабинет и шепотом добавляет. — Две чашки кофе вылакал…

— Вадим, веди его сюда!

Понимая, что аудиенция окончена, я разворачиваюсь и молча выхожу из кабинета, так и не объяснив, что Антон (другого хлыща рядом со мной и быть не могло!) — журналист, что он просто статью пишет о приемной семье. А за спиной, там где стоит Павел, царит леденящая душу тишина…

… — Эмма, привет! — голос Антона такой радостный, такой воодушевленный, что сразу же становится ясно, как он рад слышать меня. — Прости, немного подзадержался со статьей! Просто фотограф долго фотки обрабатывал! Как насчет, встретиться завтра? Часиков в семь вечера?

— Привет, Антон! Не знаю. Завтра мне детей не с кем оставить будет. Если только с ними пойти…

Антона явно не устраивает мое предложение, потому что он начинает выдумывать, куда бы пристроить моих ребят:

— Пусть старший сын посидит!

— Он подрабатывает. Приходит поздно и уставший.

— Бабушка?

— Бабушка сегодня уехала на дачу в деревню. Ты можешь к нам домой приехать…

И, судя по напряженной тишине на том конце трубки, я не ошиблась, когда решила, будто Антон не желает контактировать с детьми.

— Э-э, нет, Эмма! Это для меня неудобно как-то… Давай, послезавтра тогда? Сможешь? Фотки, кстати, хорошие получились. Игорек, наш фотограф, настоящий профи своего дела! Тебе скину на флешку — будет память!

Фотки — это, конечно, заманчиво! Хотелось бы иметь профессиональные, настоящие, где мои малявки нарядные, красивые, причесанные, да со светом, специально выставленным… А Игорек нас несколько дней назад часа три мучил — сядьте так, посмотрите сюда, ногу — туда, руку — сюда, голову налево! Наверное, действительно, сумел сделать что-то потрясающее. Я просто не могла отказаться от этих фотографий. И хоть поведение Антона меня несколько настораживало, я понимала, что он и не обязан общаться с моими детьми, и даже просто, в принципе, любить детей не обязан. Поэтому и согласилась:

— Ладно. Давай послезавтра.

… - Мам, ты не будешь ругаться? — заискивающий взгляд, приподнятая будто в изумлении правая бровь и сложенные в замок на груди руки, сразу сказалт мне о том, что Кирилл переживает, а значит, случилось что-то из ряда вон, иначе бы он ни за что не признался. — Тут такое дело…

— Не знаю пока, буду или нет. Говори, как есть! — замираю, вытирая друг об друга ладони, испачканные в котлетном фарше.

— Дядя Паша дал мне покататься велик трюковой. Но нет-нет, не навсегда, на время дал — это один из отбракованных, который он оставил для тест-драйвов, ну, чтобы клиеты могли попробовать, погонять у нас в магазинном дворе! Правда, я на нем и не ездил еще. Потому что босс разрешает только в "Вымпеле" гонять!

— Что такое "Вымпел"?

— Как что? Школа спортивная, где велотреки есть.

— Та-ак, я смотрю, вы с "дядей Пашей", с "боссом" твоим, уже все без меня решили! Что ты хочешь от меня услышать?

— Босс сказал, что все переиграет, если я тебе не расскажу…

— А! Вон оно что! А так бы ты, конечно, ни за что не сказал!

— Не знаю. Так ты разрешаешь?

— Нет.

— Почему?

— А если ты сломаешь его велик? Покупать будем и возвращать? А если ты убьешься там, шею себе сломаешь?

— Мам! Там шлем выдают, защиту! Там тренер следит за всеми. Кстати, дядя Паша…

— Знаешь что! Знаешь что, Кирюша! Дядя Паша слишком много на себя берет!

В запале я набрала "дядин Пашин" номер, подогреваемая злостью из-за утреннего происшествия, особенно из-за предположения Логвинова о моем развязном поведении, о ветренности и легкодоступности, иначе как еще расценить эту фразочку о спортивном интересе? И еще не придумав, что именно буду ему сейчас говорить, услыхала в трубке отрывистое:

— Да, Эмма! Я тебя слушаю.

— Эт-то что за самоуправство такое? Нет, я, конечно, понимаю, что мы многим тебе обязаны. Но я не соглашалась на то, чтобы Кирилл занимался, ездил на этом велике! А если с ним что-то случиться? Кто виноват будет?

— Мам, пожалуйста, не надо, — умолял, цепляясь за мобильник у моего уха, пытаясь вырвать его, Кирилл.

— Эмма, что у вас там происходит? — слышалось из трубки, которая то приближалась к уху, то вновь удалялась, вырываемая Кириллом.

— Прекрати это, зараза! Отпусти немедленно! Накажу, засранца!

Но Кирилл не отступал, наоборот, выхватил телефон, а я, не желая отдавать, ухватилась за него тоже… Мобильник, как кусок мокрого мыла в ванной, буквально выпрыгнул из рук, подлетел вверх и ме-едленно упал на пол. Так медленно, что я успела взглядом запечатлеть его полет, но поймать не успела… А вот приземлился несчастный гаджет очень быстро, и со страшным звуком — этаким "кратц!" на весь дом!