Екатерина Великая. Завершение Золотого века - читать онлайн книгу. Автор: София Волгина cтр.№ 81

Cтраница 81

* * *

Как раз, в это неспокойное время, Его Высочество Александр Павлович из ребенка превращался в юношу. Екатерина всегда уделяла немало времени и сил, дабы сделать из старшего внука достойного наследника Российского престола. Она продолжала строго следить за работой учителей и педагогов, призванных давать Великим князьям разнообразные научные познания, воспитать в них нравственность и чувство гражданской ответственности.

Важную роль среди превосходных педагогов, несомненно, играл талантливый и широко образованный республиканец и либерал, швейцарский гражданин Фредерик Сезар де Лагарп. Екатерина видела, как к нему привязан ее внук, понеже он оказывал исключительно сильное влияние на Александра, воспитывая в нем чувство справедливости, вольнолюбия и любви к ближним.

Александр, отвечая на вопросы бабушки об его отношении к своим учителям, говорил, что любит Лагарпа и, что тот имеет большое влияние на его образ мыслей, что он ему многим обязан. Екатерина даже ревновала Александра к учителю, понеже видела, как внук искренен и доверчив с ним. Екатерина была довольна Сезаром, понеже Саша рос таковым, каким она желала его видеть. Однако, два года назад, она была примерно удивлена, когда Лагарп принес ей работы обоих внуков на французском языке в виде писем с характеристикой о них самих. Екатерина обратила внимание особливо на сии строчки:

«Вместо того, чтобы себя поощрять и удваивать старания воспользоваться остающимися мне годами учения, я день ото дня становлюсь все более нерадив, я с каждым днем все более приближаюсь ко мне подобным, которые безумно считают себя совершенствами потому токмо, что они принцы. Полный самолюбия и лишенный соревнования, я чрезвычайно нечувствителен ко всему, что не задевает прямо самолюбия. Эгоист, лишь бы мне ни в чем не было недостатка, мне мало дела до других. Тщеславен, мне бы хотелось выказываться и блистать на счет ближнего… Тринадцати лет я такой же ребенок, как в восемь, и чем более я расту, тем более приближаюсь к нулю. Что из меня будет? Ничего…»

Взволнованная Екатерина перешла к письму Константина и нашла в нем не менее удручающие строчки:

«В двенадцать лет я ничего не знаю… Быть грубым, невежливым, дерзким — вот к чему я стремлюсь. Знание мое и прилежание достойны армейского барабанщика. Словом, из меня ничего не выйдет во всю мою жизнь».

Странно, чем же занимается их любимый священнослужитель и духовник Андрей Афанасьевич Самборский? Ведет ли он подобающие душеспасительные беседы? А Михаил Никитич Муравьев, преподающий этику, психологию, русскую словесность и отечественную историю? Она не раз беседовала с профессором Логином Юрьевичем Крафтом, Петером Симоном Паллас — преподавателями физики, математики, естествознания и географии, кои отмечали прекрасные способности мальчиков. Да и почему они должны быть не самыми лучшими? Колико любви и нежности отдает им их бабушка, не каждому таковая судьба выпадает! Колико аттенции к их воспитанию и обучению! Все учителя тщатся отдать им свои знания. Отец Андрей Самборский, к примеру, опричь всего прочего, знакомит их с практикой сельского хозяйства возле Царского Села. На мызе Белозерка, у него есть собственное имение, кое он ведет по последнему слову агрономической науки. Гуляя там с детьми, он заводит их в избы крестьян. И Александр и Константин примеряли на себя лапти, обмотав прежде ноги сермяжным сукном длиной около трех аршин от пальцев ноги до колена. Константин особливо ловко обходился с оными онучами. Примеряли на себя и ребячьи зипуны, и поддевки, и сермяги, и рубахи с косым воротом длинной почти до колен. Не меряли токмо холщевые, али кумачевые из немецкого сукна портки и подштанники.

Ходили Великие княжичи и на огороды, пасеки, в сады, на нивы, на скотные дворы, на луга и пашни, знакомясь с жизнью простого народа. И правильно: будущий царь должон знать образ жизни своего народа изнутри! Побеседовав с Лагарпом, Екатерина сочла оные сочинения внуков, не более, как изражение юношеского недомыслия. По большому счету, развитие у них совершенно нормальное.

К пятнадцати годам Александр превратился в крепкого, стройного и красивого юношу. Он был со всеми ласков и приветлив. Весьма очарователен в обращении с девицами и дамами, ровен в отношениях с друзьями. Однако, в делах с людьми была ему свойственна осторожность, скрытность и, как замечала Екатерина, какая-то двойственность, выработавшаяся в нем из-за постоянных противоречий между нею, его бабушкой, и ее сыном Павлом, его отцом. Екатерина прекрасно оное понимала.

Константин в четырнадцать лет тоже был весьма крепок, и был бы красив, коли не отцовский курносый нос. Все отмечали, что Его Высочество Константин Павлович не в меру дерзок и непослушен, но весьма умен.

* * *

Императорский двор получил сообщение о смерти Шведского короля Густава Третьего. При сем известии, Екатерина, расширив глаза, медленно осела на диван. И она, и Платон побледнели.

— Убит! Выстрелом в спину финном Якобом Анкарстремом! Во время карневала! — в ужасе вскрикнула Екатерина. — Что же это такое! Французский король арестован, как преступник, шведского убивают, австрийский король умирает своей ли смертью? Кто на очереди?

— Каковой ужас! Каковой ужас! — испуганно изрекал граф Зубов, нервно прохаживаясь от стола к столу.

— Как доложил курьер, король умер через двенадцать дней после предательского выстрела, — продолжал докладывать Безбородко, подавая бумагу и очки императрице.

— А причина? — испросил, пришедший в себя граф, заглядывая через плечо императрицы.

— Об том сам курьер не знает, но я полагаю, что король стал жертвой заговора аристократов, которые не простили Густаву переворот трехлетней давности.

Екатерина, возвращая письмо, уже спокойнее промолвила:

— Я предполагала, что ему тот переворот даром не пройдет. И главное, его дурацкая война с нами, которая ему ничего не принесла.

Помолчав, думая о чем-то, она довершила:

— Его бы еще раньше устранили, естьли бы не последний его отчаянный и победный бой при Рочесальме.

— На самом деле, победа эта была достигнута не талантом Густава, а ошибками нашего командования, особливо, Нассау-Зигена, — хмуро заметил граф Зубов.

Екатерина, задумчиво рассматривавшая бумаги на столе, изволила отозваться: