От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 41 | we-believe-russia.ru

Весной 1931 года были установлены льготы увольнявшимся в запас военнослужащим срочной службы, пожелавшим остаться на Дальнем Востоке. К концу тридцатых годов их число (не считая членов семей) составило 35 тыс. человек^[314].

По призыву комсомолки Валентины Хетагуровой на Дальний Восток выехали десятки тысяч молодых патриоток, выразивших горячее желание принять личное участие в освоении богатств края.

В январе 1932 года правительственная комиссия выбрала в нижнем течении Амура место для сооружения крупной судоверфи. Рядом должен был вырасти и новый город. В связи с этим ЦК ВЛКСМ^[315] в марте того же года объявил мобилизацию шести тысяч молодых строителей-добровольцев. Поток заявлений молодежи был таким огромным, что штаб набора был вынужден выдавать путевки только самым достойным. 10 мая 1932 года у таежного села Пермское высадились с пароходов первые строители города, получившего название Комсомольск, а через год состоялась торжественная закладка фундамента судостроительного гиганта. Через пять лет численность жителей Комсомольска уже превышала 70 тыс. человек. К тому времени в городе началось строительство металлургического комбината «Амур-сталь», на стапелях судостроительного завода были заложены первые корабли, а от станции Волочаевка через вековую тайгу к городу протянулась железнодорожная колея.

Еще более трудные проблемы возникали в собственно военном плане. Оторванность от центральных районов страны, малочисленность населения, слабое оборудование театра военных действий в оперативном отношении, а также крайне сложные физико-географические условия и обширность района чрезвычайно затрудняли организацию его надежной обороны. Общая протяженность сухопутных границ Забайкалья и советской части Дальнего Востока, включая границу на острове Сахалин, превышала 4500 км, а ее морские границы протянулись на 15 тыс. км. В континентальной части граница проходила по рекам Аргунь, Амур, Уссури, Сунгача, озеру Ханка и водоразделам ряда пограничных хребтов. Прохождение ее было закреплено соответствующими русско-китайскими соглашениями, к которым в разное время были приложены так называемые разменные письма и карты с точным нанесением пограничной линии. Тем не менее положение на китайско-советской границе в 1920–1930-е годы было далеко не спокойным.

Изгнание японских интервентов с территории советского Дальнего Востока в октябре 1922 года несколько изменило военно-политическую обстановку в регионе, но она продолжала оставаться сложной и напряженной. Правительство Японии, несмотря на неоднократные инициативы нашей страны, под разными предлогами затягивало установление дипломатических отношений с Советским Союзом, а японские оккупационные силы все еще хозяйничали на Северном Сахалине. И только активные дипломатические шаги советского государства на международной арене все-таки побудили Японию к нормализации советско-японских отношений. После длительных переговоров 20 января 1925 года в Пекине была подписана советско-японская Конвенция об основных принципах взаимоотношений.

Но и после подписания этого документа отношения между двумя странами оставались довольно напряженными. Движимая нарастающим соперничеством с СССР за влияние в регионе, она неоднократно отвергала предложения советского правительства о подписании с ним договора о ненападении: связывающие руки соглашения ей не были нужны.

Активизируя внешнюю экспансию, японские правящие круги, как и пришедшее к власти в 1933 году фашистское руководство в Германии, взяли курс на полную милитаризацию страны, стали настойчиво нагнетать в обществе настроения военного психоза, культивировать «теорию» исключительности японской нации, ее превосходства над другими народами.

Агрессивная направленность политики Японии особенно возросла после прихода к власти в стране кабинета министров, возглавляемого генералом Танакой Гиити. Летом 1927 года по инициативе этого кабинета в городе Дайрене (Квантунская область) состоялось совещание военно-политического руководства Японии с представителями крупнейших промышленных монополий империи. На совещании был выработан согласованный внешнеполитический курс в отношении Китая, Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Великобритании и ряда других стран Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона. Выводы Дайренского совещания легли в основу концепции государственной внешней и военной политики Японии, направленной на завоевание господства в Азии и за ее пределами^[316].

Высшее руководство Японии прекрасно отдавало себе отчет в том, что в целях завоевания полного контроля над Китаем необходимо будет «сокрушить Соединенные Штаты». А после подчинения Китая японцы планировали «вновь скрестить мечи с Россией»^[317].

Вот почему период пребывания у власти генерала Танаки ознаменовался в первую очередь оживлением интервенционистской политики Японии в Китае, где в 1928 году была осуществлена военная экспедиция на Шаньдунский полуостров. В мае 1928 года японские части блокировали продвижение на север Китайской национальной армии Чан Кайши, а затем заняли столицу провинции г. Цзинань. В развитие этих событий 4 июня армейскими офицерами был взорван специальный поезд, в котором ехал маршал Чжан Цзолинь, военный правитель Маньчжурии. Он считался японским ставленником, но пал от рук штабного офицера Квантунской армии за призыв к гоминьдановскому правительству объединить усилия, чтобы противостоять внешнему врагу. Поставленный перед фактом император Хирохито был возмущен произволом армейского командования и потребовал от премьер-министра Г. Танаки наказать виновных в этом «чрезвычайном» инциденте. Однако военные отказались выполнить это распоряжение на том основании, что такое наказание нанесет ущерб престижу армии. Это был первый серьезный пример самовольных несанкционированных правительством действий японских военных.

Такими же неудачными оказались и попытки японского руководства удержать под своим влиянием наследника Чжан Цзолиня, его сына Чжан Сюэляна, который в декабре 1928 года также выразил лояльность южно-китайскому, нанкинскому правительству. Кроме того, в Китае поднялось широкое антияпонское движение. В результате этого план японцев остановить поход гоминьдановских войск на север, в сторону Шаньдуна, оказался неосуществленным, и японское правительство вынуждено было пойти на переговоры с китайцами о выводе своих войск из провинции Шаньдун, что и было сделано в марте 1929 года. Несмотря на свой очевидный неуспех, японская интервенция в Шаньдуне свидетельствовала о сдвиге в японской внешней политике в сторону традиционных методов колониальной экспансии.