От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - читать онлайн книгу. Автор: Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов cтр.№ 69

2 июня 1939 года советская сторона внесла свои уточнения в проект тройственного соглашения с тем, чтобы сблизить позиции сторон. Предусматривалась немедленная и эффективная взаимопомощь в случае нападения на одну из трех держав, а также оказание ими помощи Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польше, Финляндии и прибалтийским республикам. Договор вступал в силу одновременно с военной конвенцией ^[503].

Однако условия соглашения были приняты западными державами лишь частично. Камнем преткновения в тройственных политических переговорах, тянувшихся до конца июля, стало нежелание Англии и Франции принять советское определение понятия «косвенная агрессия» ^[504], при котором союзные обязательства вступали в силу. Они настаивали на таком варианте договора, при котором наличие «косвенной агрессии» устанавливалось лишь после трехсторонних консультаций. Они также требовали, чтобы военные переговоры состоялись только после достижения политического соглашения. СССР со своей стороны добивался одновременного заключения политического и военного соглашения и обвинял западные державы в нежелании связывать себя обязательствами военного участия в случае войны с Германией.

Молотов, информируя советских полпредов в Лондоне и Париже о ходе переговоров, констатировал: «Нам кажется, что англичане и французы… не хотят серьезного договора, отвечающего принципу взаимности и равенства обязательств» ^[505]. А вот что касается позиции СССР, то даже Чемберлен вынужден был отметить 19 июня, что «русские преисполнены стремления достигнуть соглашения» ^[506]. Важно отметить, что с 15 июня по 2 августа в Москве было проведено около двадцати встреч с английскими и французскими дипломатами, что свидетельствует о прямой заинтересованности советского правительства в заключении тройственного соглашения. Об этом же говорил и Молотов во время приема американского посла Л. Штейнгардта 16 августа 1939 года ^[507].

А тем временем угроза войны в Европе стремительно нарастала. Британское и французское руководство располагало сведениями о том, что Гитлер принял решение о нападении на Польшу, и с этой целью в Германии проводится мобилизация, и она практически полностью готова к тому, чтобы в конце августа начать военные действия. Советское правительство также имело достаточно полную информацию о военных планах и приготовлениях Германии ^[508]. С учетом неизбежно нараставшей угрозы начала войны в Европе 23 июля 1939 года советской стороной было предложено начать переговоры военных миссий в Москве, не дожидаясь завершения политических переговоров. Но учитывая тот факт, что английская и французская миссии отправились в Москву лишь 5 августа, выбрав при этом самый долгий путь – морем до Ленинграда, а далее поездом (прибыли в Москву 11 августа), можно предположить, что западные страны не были реально заинтересованы в выработке общего решения и объединения совместных усилий против германской агрессии. Об этом же свидетельствует и факт посылки в Москву в качестве главы британской делегации адмирала в отставке Р. Дракса, имевшего незначительный вес в военном руководстве страны, но крайне критически настроенного в отношении СССР, и второстепенного чиновника МИД Великобритании У. Стрэнга. Тем более, как выяснилось, они вообще не имели никаких письменных полномочий. Это можно объяснить тем, что Чемберлен не верил в возможность заключения соглашения с СССР и надеялся использовать переговоры лишь как средство давления на Гитлера ^[509]. Хорошо осведомленный в настроениях английского правительства германский посол в Великобритании Г. Дирксен сообщил статс-секретарю министерства иностранных дел Германии Э. Вайцзеккеру, что английская «военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской армии, чем заключить оперативные соглашения» ^[510].

Глава французской миссии генерал Ж. Думенк имел полномочия вести серьезные переговоры с советской стороной, но не имел права подписи соглашения. Историки полагают, что французы, скорее всего, были готовы заключить соглашение, но они целиком зависели от англичан. В связи с этой более чем странной ситуацией полномочный представитель СССР во Франции Я. З. Суриц в телеграмме в НКИД СССР от 3 августа 1939 года писал следующее: «Причины всего этого [нежелания вести конструктивные переговоры] кроются в том, что здесь [в Париже] и в Лондоне далеко еще не оставлены надежды договориться с Берлином и что на соглашение с СССР смотрят не как на средство „сломать Германию“, а как на средство добиться лишь лучших позиций при будущих переговорах с Германией. Неудивительно, что продолжается и политика затушевывания германской опасности, линия усыпления и успокаивания. А между тем положение с каждым днем становится все более угрожающим. По всем данным, Гитлер готовится к новому прыжку» ^[511].

Тройственные военные переговоры велись в Москве с 12-го по 21 августа. Советскую военную делегацию (военную миссию) возглавил народный комиссар обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, который имел полномочия подписать военную конвенцию. Генеральный штаб РККА подготовил к переговорам подробный план военного сотрудничества трех держав. Это свидетельствовало о том, что советское правительство было заинтересовано в том, чтобы быстрее завершить переговоры и предотвратить таким образом развязывание войны Германией ^[512]. Перед делегациями западных стран, в первую очередь Великобритании, стояла иная задача – как можно дольше оттягивать принятие решения, «вести переговоры как можно медленнее» ^[513]. В инструкции, полученной Драксом в Лондоне, четко указывалось, что «британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы нам связать руки при любых обстоятельствах» ^[514].