Мера зверь: Прорыв - читать онлайн книгу. Автор: Александр Изотов cтр.№ 42

— Хильда, не убей мне нуля, — проворчал я.

— Ой, да пожалуйста, — она упрямо отвела взгляд и уставилась на костер.

— Спасибо, хозяин, — пробормотал ноль, но испуганно сомкнул губы. Не пристало Просветленному пресмыкаться перед высшими мерами.

Видно было, что Мордаш старается следовать вере Просветленных, но знает ее не так глубоко, и по привычке часто срывался на поклоны и раболепное «господин-хозяин».

А я так и не мог уловить, где же логика во всем этом. С одной стороны, Просветленные за смирение, с другой стороны они не хотят преклоняться перед зверями и людьми. Смирение и гордость как-то странно сплетались в их восприятии.

Удивительно, как вообще эти проповедники выживают в Инфериоре и путешествуют между городами и деревнями? Да их, по сути, любой встречный-поперечный схватит или съест.

— Мордаш, я помню, тебя всему научил Юсто, — сказал я, — Это тот же просветленный, который промыл моз… кхм… разговаривал с Тинашем, сыном вождя?

Мордаш пожал плечами, потом сказал:

— Наверное, господин.

— А где он, этот Юсто? Куда пропал?

Ноль заерзал глазами по нашим лицам, будто сомневался, имеет ли право выдать своего учителя.

Этот просветленный проповедник не давал мне покоя. Казалось, что, если мы найдем его, я смогу нащупать решение моей проблемы.

Поэтому пришлось сказать жестче:

— Отвечай, Мордаш. Сейчас же, это приказ зверя.

Ноль вздрогнул и еле слышно пробормотал:

— Блаженный Юсто отправился туда, где тьма обрела слишком много силы.

— Конкретнее, — рявкнул я.

— Шмелиный Лес, — задрожав, промямлил ноль, — Просветленный отправился туда, намереваясь помочь заблудшим…

— Э-э-э… — протянул Губа, — А что это за силы тьмы такие?

— Я думаю, он о Геллии и ее приспешниках, — сокрушенно вздохнув, сказал я.

Потому что теперь мне стало ясно, что за ноль попался мне там, на отвале. Как обидно закончилась жизнь Просветленного — сначала поймали и заставили работать на каменоломне а потом он сломал шею, рухнув вниз.

Какую там мудрость он пытался мне внушить? «Абсолют один, но их много». Конкретнее некуда, ничего не скажешь.

Кого много? Нулей?

Что-то меня беспокоило во всем услышанном. Пропустил самую мелочь…

— Хильда, — задумчиво спросил я, — А как, по вашей вере, появились нули?

По взглядам, которые уткнулись в Хильду, стало понятно — не все звери особо знают писание, и в тонкостях не разбираются. Большинство, видимо, по традиции просто следуют указке старших. Ну, говорит старейшина, что хорошо, а что плохо, и этого вполне хватает для внутреннего спокойствия.

Так что не мне одному была интересна история создания Инфериора.

— Нулей не создавали… — прошептал Мордаш, но я чуть покачал головой, делая знак помолчать. И так Волчица вон опять едва не краснеет от злости.

Нуля я еще успею выслушать.

Но Дикая не была бы предводителем, если бы не умела держать себя в руках. Она глубоко вздохнула, унимая свое раздражение, а потом спокойно начала:

— Когда Небо создало стихии, оно породило первушников. Наделило их даром видеть и чувствовать стихии. Все для того, чтобы они могли насладиться красотой, которую создало Небо.

Волчица даже окинула взглядом ночное небо, усыпанное тысячей звезд. Будто сама пыталась осознать, а заодно и донести до нас, как прекрасен мир.

Вслед за ней все подняли головы, и даже я.

— Но не все захотели наслаждаться красотой и славить мастерство великого Неба, — тут Хильда опустила презрительный взгляд на Мордаша, будто это он лично, вот только вчера, отказался «наслаждаться красотой».

— Точно, вот это помню, старейшина рассказывал, — поддакнул Губа, и добавил, — Не хотели нули этих даров, захотели других, ну им так и сказали: ни хрена вам не будет, опарыши медовые! — и он развел руками, подчеркнув блеском безумных глаз волю Неба.

— А звери уже были в тот момент? — спросил я.

Тут все переглянулись, улыбаясь, и Хильда с усмешкой сказала мне, будто школьнику:

— Ну, конечно, были… Ох, ладно, там говорится так. Дай-ка вспомнить, — она потерла лоб от усилий, потом покривилась, — Попробую своими словами…

Дикая, сбиваясь, рассказала, что, когда Небо создало свободолюбивых зверей и даровало им дух, некоторые первушники тоже его захотели. Вроде как подняли бесстыжие глаза наверх и сказали — не надо нам даров твоих, дай лишь возможность быть равными.

По словам Хильды, выходило, что свобода — это одно из проявлений стихии духа. И если не владеешь этой стихией, то и от свободы толку не будет.

Небо же опечалилось, что не оценили его прекрасного замысла. Поэтому так и сказало: «Раз отказываетесь, то быть вам пустыми. Не будете видеть красоту мира, и взгляда больше ко мне не поднимете. Всегда вам ползать на коленях, пресмыкаясь, и быть грязью под ногами».

Я выслушал это, наблюдая краем глаза за Мордашом. Тот по привычке воткнул глаза в землю, но губы его что-то беззвучно шептали.

Вот теперь мне стало понятнее, откуда образовалось это неравенство в Инфериоре. Если в самом писании первушникам прямо говорится, что не видать вам свободы, потому что духом не владеете. А про нулей так еще жёстче — «они, что грязь под ногами». И страдают бедняги до сих пор от древнего проступка.

«Нулями же им повелевать дано не было…», — я едва услышал шепот Мордаша. Не я один, судя по яростному сопению Хильды.

— А по вере Просветленных как? — спросил я, наконец, у нуля.

— Неугодно Небу, чтобы коверкали его слова, — назидательно вставила Дикая, нахмурив брови.

Я вздохнул:

— Хильда, а сколько приоратов пали под безобидной ересью Просветленных? Или сколько зверей, и стай?

Волчица надула губы, а потом вдруг ее глаза сверкнули идеей, и она с победоносной улыбкой выдала:

— А твоя стая, Белый Волк?

Я только усмехнулся. Хитрая бестия, ловко она меня.

— Вот только это все оказалось происками Бездны, не так ли? — я прищурился, — Геллия, которая шурует сейчас там, в Шмелином Лесу, призналась…

Губа тут же закивал головой:

— Точно, я тоже там был, все слышал. Эта людина сказала, что она приказала вырезать Белых Волков.

Волчица упрямо поджала губы, и я похлопал Мордаша по плечу:

— А твой просветленный Юсто что говорил про нулей?

— Сначала была пустота, и не было ничего…

— Дальше, Мордаш, — жестче сказал я, — Не с начала.