Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Силантьев cтр.№ 62

Раз в неделю полагался банный день. Мы, как на параде, маршировали на помывку мимо царскосельских дворцов, и очень хотелось заглянуть внутрь, посмотреть на богатое убранство залов. Саша Патюков, мой друг курсант-ленинградец, придумал, как это осуществить. Не заходить в баню, а сразу надеть чистое белье, как будто уже помылись, и отпроситься у старшины. Так и сделали. У входа во дворец смотрительница сказала, что солдат в сапогах «не пущают». Выдала нам тапочки и заставила нести сапоги в руках. Когда вошли внутрь, глазам своим не поверили. Такой красоты мы никогда не видели. Залов, кажется, было около дюжины, и все великолепно, по-царски украшены. Особенно поразила Янтарная комната, вся сделанная из минерала самых разнообразных желтых оттенков. Саша предложил вернуться сюда на следующей неделе, но не удалось. Началась Великая Отечественная война.

Мой первый день в авиачасти в Подмосковье в июле 41-го начался с похорон экипажей двух бомбардировщиков Пе-2, которые столкнулись в небе над аэродромом. Эскадрилья лишилась опытных летчиков, воевавших добровольцами в Китае и Испании. Разбились два новейших самолета, которых так не хватало в тяжелом 41-м году. От них осталась груда искореженного металла, отвратительно пахнувшего горелым алюминием. От людей – холмик с серебряной пирамидой и красной звездочкой…

Четыре года на фронте. Запомнившийся навсегда отрезок жизни. О фронтовой жизни, о боевых товарищах-однополчанах я написал книгу «Воздушные разведчики». На войне всякое бывало: подвиг и трусость, самопожертвование и подлость, бескорыстие и черствость. В книге я описал и положительное, и негативное, избегая вычурности и парадности. Первый рецензент рукописи, от которого зависело ее издание, дал резко негативную оценку. Его главный аргумент сводился к тому, что описанные мною авиакатастрофы могли оттолкнуть молодого читателя от военной авиации, куда и без того был недобор молодежи. В общем-то, он был прав, потому что катастрофы и смерти на войне были и совершенно нелепые.

Но не авиакатастрофы, не разного рода происшествия в небе и на земле характеризовали нашу фронтовую жизнь, а смелые боевые дела. Порой скромные, будничные, чаще без подвигов или малейшего намека на него. Дела, связанные всегда с неудобствами жизни, иногда с полуголодным существованием. Страх, что тебя убьют, жил в нас, но о смерти как-то не думали. Отдать жизнь за спасение Родины от порабощения считалось долгом каждого. Так нас воспитали. Родина означала для нас и семью, и наш дом, и достижения социализма, и прекрасные мечты, и личное счастье. С этими мыслями легче переносились потери и невзгоды.

Самолеты начала Великой Отечественной войны не имели радио, летчики не могли переговариваться с товарищами, летящими рядом. Командиры подавали сигналы ведомым покачиванием крыла, а иногда жестами рук. Не имелось радаров, изобретенных тогда англичанами, которые держали свой секрет в строжайшей тайне. Из-за отсутствия точных навигационных приборов врагом номер один для летчиков скорее была плохая погода, чем противник. Воздушные экипажи не умели летать ночью, в облаках, часто блудили, садились на вынужденную, не найдя своего аэродрома. Но ведь летали! И как здорово! И били немцев! После битвы на Курской дуге мы сохраняли превосходство в воздухе над гитлеровским люфтваффе.

Тогда на фронте и сейчас под конец жизни не перестаю восхищаться: как же так случилось, что лапотная Россия победила на земле и в небе моторизованную Германию? Именно наша военная авиация является наглядным примером величия и таланта русского народа. Если дореволюционная Россия оставила большевикам кое-какой задел в нефтяной промышленности, железнодорожном транспорте, пароходстве, угледобыче, то для развития авиации не было практически никакой базы. Наша авиационная промышленность создавалась на пустом месте. Страна-то была крестьянская, а создала передовую технику. Разве это не подвиг?! Не кто-нибудь, а советские люди удивили мир дальними перелетами через Северный полюс. Нам, мальчишкам, Чкалов и Громов казались неземными героями. За их полетами следил весь мир, ибо в ту пору ни одному исследователю не удавалось достичь полюса.

Утверждают, что Сталин любил авиацию и не жалел средств на ее развитие. Верно, термины «сталинская авиация» или «сталинские соколы» широко вошли тогда в лексикон советских людей. Но вдумаемся: кто строил тогда самолеты? Вчерашние крестьяне. А кто летал на них? Парни, пришедшие в авиаучилища из городов и деревень. И это чувствовалось во время войны. Храбрости летчикам было не занимать, а вот с общим кругозором было слабовато. И вовсе не из-за отсутствия талантливых и способных людей. Тогда даже в Москве трудно было купить общеобразовательную книгу, хотя издавались миллионы учебников для школ и вузов. Мало было в городах библиотек, а в деревнях не знали электрического света.

До войны на золото мы покупали заграничные патенты и лицензии. Некогда популярный автомобиль «Волга» ведет свою родословную от легковушек «эмок», которые первоначально украшались, сам видел в детстве, голубым овальчиком на радиаторе с надписью «Форд». Плеяда отличных фотоаппаратов «Киев» родилась еще до войны с покупки патента у немецкой фирмы «Лейка». На нашем бомбардировщике Пе-2 стояли моторы с французской родословной, модифицированные перед войной русскими умельцами-моторостроителями, подобно прославленному конструктору Микулину.

Новейшие боевые самолеты фашистов были куплены до войны за золото. Выдающийся конструктор истребителей Яковлев в своей книге воспоминаний рассказывает, что, продавая нам новейшую боевую технику, гитлеровцы были уверены, что мы не успеем ее скопировать и наладить массовое производство до начала войны. Яковлев пишет, что ему показали сугубо секретный в то время истребитель «Фокке-Вульф 190», который появился на фронте лишь в 1943 году.

Немцы хвастались своими талантами и считали русских бездарными. Просчитались! Уже в конце июля 41-го к нам в полк прибыла на вооружение партия Пе-2, современных скоростных пикирующих бомбардировщиков. На нем наши летчики провоевали почти все четыре года. Создавались другие машины аналогичного профиля. Но они не превосходили его летными характеристиками. Пе-2 не уступал «хейнкелям», уходил от преследования «мессеров». Летчики и механики любили эту машину, хотя она была строгой в управлении, ошибок в пилотировании не прощала. В конце 42-го нашему полку разведчиков прислали американский бомбардировщик «Бостон». Двухмоторный, по параметрам был похож на Пе‑2. Почти всю войну его перегоняли с одного полевого аэродрома на другой, откуда мы вели боевые действия. Однако в разведку на нем никто не летал. Летчиков пугало слабое вооружение «Бостона», да и шасси были рассчитаны на бетонированные посадочные полосы. Два раза при посадке на полевой аэродром они ломались. Правда, моторесурс на «Бостоне» в три раза превышал моторесурс Пе-2. Уважение у летчиков вызывал американский истребитель «Кобра». Он отличался необычным расположением третьего колеса впереди, под кабиной летчика. Английский истребитель «Харрикейн», который мы увидели еще в 41-м под Москвой, вызывал улыбку. Прозванный «горбатым», он легко переворачивался на рулежке. Дабы избежать аварии, механиков сажали на хвост в качестве противовеса.

Свою отечественную технику старались освоить, изучить сильные и слабые стороны. Помнили приказ Верховного главнокомандующего Сталина: «…нельзя победить врага, не овладев всем искусством войны, не изучив своего оружия…» Пожалуй, первые два года войны ушли на решение этой задачи, а потом, после сражения на Курской дуге, мы начали по-настоящему бить фашистов. Короче, мы стали мастерами.