1918 год: Расстрелянное лето - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Тюрин cтр.№ 11

– Таня?! – это имя невольно вырвалось у меня.

Вроде маленькой молнии проскочило в моем сознании, осветив микроскопический кусочек чужой памяти. Это была тень чужих воспоминаний, которая не оставила почти ничего, кроме всплывших в памяти нескольких слов: «Буду ждать тебя вечно».

– Да что за… – слова автоматически вырвались, но я оборвал сам себя.

«Таня. Буду ждать тебя вечно. Что это было?»

– Поручик, как вы себя чувствуете? – в голосе штаб-ротмистра слышалось беспокойство.

– Все нормально.

– Нам вместе продолжать путь, и я не думаю, что он будет легкий. Вот я и хочу узнать: у вас что, сейчас приступ был? Вы словно превратились в статую. Замерли и смотрите в никуда.

– Не волнуйтесь, барон. Просто имя Таня почему-то имеет для меня большое значение. Продолжайте, я слушаю вас внимательно.

– Солдаты были не против вас отпустить, но тут приехали чекисты, после чего вы оказались вместе с нами в сарае. Вы то сидели и молчали, неподвижно глядя в пространство, то стучали в дверь с требованием выпустить. Вот и нарвались на коменданта, который в пьяном состоянии пришел посмотреть на классовых врагов. Вы кинулись к нему… Короче, вас забрали на допрос, а потом привезли и забросили в сарай. Через пару часов стало понятно, что вы не жилец на белом свете. Сообщили часовому. Вот только Бог решил иначе: забрал память и вдохнул в вас новую жизнь.

– Вам это не кажется странным?

– Не кажется. Вся моя семья – очень набожные люди. Мне с детства внушали, что все в руке Божьей. Бог взял – Бог дал. То, что произошло с вами, чудо, но главное в этом я считаю другое: вы всем нам спасли жизнь и честь. Мне не страшно умереть с оружием в руках, но быть забитым красными ублюдками… Нет! Мои предки, остзейские бароны, случись такое, перевернулись бы в своих гробах! Еще я вам скажу… Впрочем, сейчас мы говорим о вас. Так вот, в бреду вы постоянно твердили имя девушки и просили ее вас простить, – штаб-ротмистр немного подумал и добавил: – К сожалению, поручик, больше мне нечего вам сказать. Хотя нет, есть еще кое-что. Вы – Вадим Андреевич Беклемишев, поручик – артиллерист. Теперь все.

Ни названный род войск, ни фамилия ничего не затронули во мне. Никого отклика в душе, одна пустота.

– Спасибо, господин штаб-ротмистр.

– Не за что, господин поручик. Только я еще вот что хотел вам сказать: вы каким-то необъяснимым образом изменились, превратившись из овцы в матерого хищника. У меня есть большие сомнения в том, что в своей прежней ипостаси вы могли так ловко сворачивать головы и метать ножи. Подполковник в нескольких словах поделился своим мнением о вас… Погодите-ка! Лошади что-то учуяли! – с минуту барон выдерживал паузу, потом уверенно сказал: – К нам гости, поручик. Встретим их, как полагается русским офицерам.

При этом он ободряюще посмотрел на меня, а я в ответ чуть кивнул головой. Дескать, не подведу вас, барон. Чуть раздвинув кусты, я увидел смутное пятно на горизонте, которое начало быстро расти, и спустя какое-то время уже различал фигуры всадников, несущихся к балке во весь опор. Скоро стало понятно, что впереди скачущие конники, это отряд, который уходит от преследования. Одни из беглецов оборачивались и старались стрелять прицельно, другие, не глядя, просто стреляли через плечо. Вот бандит в папахе догнал красноармейца и стал его обходить, занося шашку над головой. Если до этого боец несся стрелой, пригнувшись к гриве лошади, то тут видно почувствовал опасность и резко выбросил руку с револьвером в тот момент, когда на него уже падало остро отточенное лезвие сабли. Грянул выстрел, и в то же мгновение со всей силы в человеческую плоть впилась шашка, разрубая плечо. Пуля, ударив бандита в грудь, опрокинула его на круп лошади, а тяжелая рана, полученная от шашки, заставила бойца выронить оружие и дико заорать от боли.

Мозг уже не успевал фиксировать всю картину схватки, разбивая ее на отдельные фрагменты. Вот конь, хрипя и испуганно кося глазом, волочит по земле своего мертвого хозяина, чье тело свесилось с седла, зацепившись ногой в стремени. Громыхнул винтовочный выстрел, и во лбу оглянувшегося чекиста появилось аккуратное круглое отверстие, зато с другой стороны тяжелая пуля вышибла изрядный кусок затылочной кости вместе с окровавленными комками мозга, которые полетели в разные стороны. Готовый начать стрелять в любой момент, я продолжал смотреть, как два с половиной десятка озверевших людей рубили и стреляли друг в друга. Если красные скакали молча, то бандиты самозабвенно орали:

– Бей комиссаров!! Мать их!! Руби красную сволочь!!

Фон Клюге, находящийся от меня в трех метрах и до этого молча смотревший на эту смертельную скачку, неожиданно сказал:

– Душа радуется, глядя, как эти ублюдки изничтожают друг друга. А вон там, поручик, смотрите левее, скачет очкарик, о котором старик говорил.

Я посмотрел в ту сторону. Все так. Молодой чекист с лицом студента. Солнце ярко отражалось от стекол его очков.

Когда до балки оставалось метров двести, чекисты резко изменили направление, собираясь подставить бандитов под пулемет, и тем самым мы получили окончательное подтверждение своей догадке. Отряд чекистов, а вернее то, что от него осталось, сейчас заманивал в засаду бандитов. Они уже были в семидесяти метрах от нас, когда барон, даже не скомандовал, а негромко сказал:

– Огонь!

И дульные отверстия наших пулемётов расцветились дрожащими «розочками» огня. Струи пуль секли скачущих людей; фигуры в гимнастерках ломались, выгибались, падали с лошадей, чтобы затем корчиться на земле, крича от боли. Кто-то из красноармейцев закричал:

– Нас предали!! Надо уходить!!

Некоторые из них пытались резко развернуть лошадей, осаживая на скаку и рвя им губы удилами, но спустя секунду-две падали под копыта своих лошадей, сраженные пулеметной пулей. Бандиты, услышав работу пулеметов, стали резко выходить из боя.

Всадники заворачивали лошадей, кто налево, кто направо, пытаясь спасти свои жизни, только мало кому из них удалось уйти. Я насчитал пятерых беглецов, которые, безжалостно нахлестывая коней, убегали в степь, при этом одного из них изрядно шатало в седле. Проследил за ним взглядом. Сначала бандит еще держался в седле, но потом завалился на гриву лошади и стал медленно сползать. Дальше смотреть не стал, а отодвинувшись от пулемета, сел на землю и вытер пот с лица. Гимнастерка прилипла к спине. Повел плечами. Барон все это время смотрел на меня, потом резко поднялся с земли. Отряхнулся.

– Идемте, поручик. Может, там есть кто живой, – и он демонстративно расстегнул кобуру.

Вскочил на ноги и пошел вслед за ним. Живые были, по крайней мере были слышны стоны двух человек. Выдернув из кобуры револьвер, вышел из-за кустов. Только сейчас я смог оценить полностью картину произошедшего стремительного боя. Вперемешку с трупами лошадей на земле лежало более двух десятков убитых человек, когда-то смертельно ненавидящих друг друга врагов, вот только теперь их всех примирила смерть. Фуражки со звездочками соседствовали с папахами и картузами, а винтовки лежали рядом с обрезами и наганами. Бросил взгляд на раненую лошадь. Безуспешно пытаясь подняться, она рыла копытами землю, все больше заваливаясь на бок. Штаб-ротмистр сразу направился к ней, на ходу доставая револьвер. Втянул в себя воздух. Запах пороха и крови резко перебивал аромат разнотравья. Раздался выстрел, и жалобное ржание оборвалось. Огляделся по сторонам. Потерявшие хозяев лошади, отбежав, сейчас стояли в отдалении, прядая ушами и кося в нашу сторону испуганным глазом. С кого начать? Подошел к трупу командира отряда. Молодой парень. На вид лет двадцать или немного больше. Лежал навзничь, раскинув руки и глядя мертвыми глазами в синее небо.