1918 год: Расстрелянное лето - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Тюрин cтр.№ 48

– Как вам Москва? – спросила меня Даша. – Мы не были здесь год, и у меня такое ощущение, что мы попали в чужой, враждебный нам мир.

– Дарья, я же тебя просила! – тут же последовала отповедь старшей сестры.

Она не стала ничего уточнять, но и так было видно, что Катя говорила о длинном языке сестренки.

– Не знаю. Поживу немного и тогда скажу свое мнение.

После моих слов разговор замолк окончательно. Продолжать знакомство в моем положении не имело смысла, хотя с сероглазой красавицей Катей я бы с удовольствием снова встретился. Тонкая материя платья настолько облегала высокую грудь молодой женщины, что невольно притягивала мой взор, поэтому я старался смотреть на улицу, сравнивая ее с современной Москвой и пытаясь угадать, где мы едем, но так и не понял. Чем дальше мы ехали, тем больше портилось настроение у сестер, похоже, такая Москва им совсем не нравилась.

Если в Ростове на улицах было много офицеров, то здесь – много солдат и матросов. Причем они не шагали в строю, с командирами, а просто бродили толпами, показывая друг другу пальцами, что их удивило, при этом они весьма походили на экскурсантов. Обыватели видно привыкли к подобным группам, так как в упор не замечали, обтекая их по сторонам и спеша по своим делам, зато настороженно смотрели на людей с оружием, которых также было немало на улицах. Это были мелкие отряды, патрули с повязками на рукавах и грузовые автомобили, куда-то везущие вооруженных людей. Все вместе они создавали впечатление, что Москва на осадном положении. В проезжавших мимо нас легковых автомобилях часто сидели товарищи в кожаных фуражках со звездочками и кобурами на поясе. Афишные тумбы были просто обклеены сверху донизу декретами большевистского правительства. На стенах домов и заборов висели нарисованные на красных полотнищах разные лозунги и плакаты, призывавшие строить первое в мире пролетарское государство, бороться с классовыми врагами: белогвардейцами и буржуазией. На одном из перекрестков заметил какого-то агитатора, который, потрясая сжатой в руке газетой, о чем-то вещал перед десятком собравшихся перед ним слушателей. В атмосфере Москвы, в отличие от Ростова с его спокойствием и благодушием, чувствовалась неуверенность и нервозная напряженность.

Спустя какое-то время мы подъехали к особняку, входные двери которого были распахнуты настежь, а у ступенек внизу стояло несколько человек пролетарского вида, мужчин и женщин. Они что-то оживленно обсуждали. Быстро оглядев их, отметил, что только у одного из мужчин была на поясе кобура.

– Это же наш дом, – растерянно произнесла Даша. – Что они тут делают?

– Похоже, уже не наш, – горько сказала ее сестра, вылезая из пролетки. Подойдя к людям, что-то спросила, ей ответила одна из женщин. Судя по ее закаменевшему лицу, разговор для девушки был не из приятных. Когда она пошла назад, группа «товарищей» какое-то время смотрела ей вслед, потом они снова занялись своей беседой. Девушка остановилась перед пролеткой. С минуту стояла, приходя в себя. Губы сжаты, в глазах злые огоньки. Наконец, села в пролетку, ни на кого не глядя, и сказала:

– Наш дом национализировали под какой-то женский комитет. Едем к дяде. Извозчик! Хотя погодите! Василий, вам куда ехать?

Я назвал адрес. Отозвался извозчик:

– Так там недалече. Высажу барышень, а потом вас подвезу. Только сразу говорю: за эту поездку – два червонца и ни копейки меньше! И это еще по-божески!

Доехали мы быстро. Супруги Сергей Николаевич и Мария Степановна Долматовы приняли сестер с распростертыми объятиями, но на меня при этом смотрели с настороженностью и недоверием, видно крепко допекли местных обывателей пролетарии. Впрочем, я недолго был в квартире. Отнес чемоданы, а затем попрощался, а еще спустя десять минут оказался перед доходным домом купца Стукачева. Расплатившись с извозчиком, вошел в подъезд, затем поднялся на второй этаж и постучал в дверь.

– Кто там? – раздался голос из-за двери.

– Я от Ватрушева, Иван Николаевич.

Дверь распахнулась. Передо мной стоял в домашнем халате мужчина, сорок пяти или более лет, среднего роста, широкий в плечах. Обычное лицо, из отличий: густые усы, да на левой стороне его лица разлился сине-желтый синяк. Правая рука в кармане халата.

«Похоже, там револьвер».

Его глаза улыбаются, рот растянут в улыбке, но это все – не более чем маска, на самом деле он меня прощупывает, пытается понять, кто я такой. Актер он превосходный, да только мне было известно от Ватрушева, что Воскобойников Иван Николаевич полицейский агент, который из семнадцати лет службы шесть лет прослужил в летучем отряде, куда просто так не брали. Человек должен был быть отчаянной смелости, большой физической силы и изворотливого ума. Летучий отряд в царской России был аналогом современного ОМОНа, который бросали на задержание особо опасных преступников.

«Битый жизнью мужик. Себе на уме».

– Я получил насчет вас телеграмму. Вы… – бывший полицейский сделал паузу.

«Осторожный. Проверяет».

– Беклемишев. Вадим Андреевич.

– Заходите.

Он захлопнул за мной дверь, тщательно запер.

– Пройдемте в гостиную, Вадим Андреевич. Разговор у нас будет долгий, – не успел я сесть за стол, как хозяин спросил: – Кстати, есть хотите?

– Не отказался бы.

– Я сейчас.

– Погодите, – я поставил мешок на стул. – Можно постелить что-нибудь?

Пока бывший агент ходил в кухню, я развязал мешок, потом выложил на принесенное полотенце сало, половину буханки хлеба и колбасу.

– Ого! Да у нас сегодня просто праздник какой-то, – уже по-настоящему обрадовался хозяин. – Прямо деликатесы, по нынешним временам.

– Что, так плохо с продуктами? – поинтересовался я.

– Плохо не то слово, но если есть деньги, то все можно достать.

Я усмехнулся, покопался в мешке и вытащил завернутую в платок пачку денег:

– Это вам.

– Сколько здесь?

– Тридцать тысяч.

– Владимир Тимофеевич не поскупился, вот только цены у нас растут не по дням, а по часам. Ладно, посидите пока, а я порежу да разложу по тарелкам все эти деликатесы.

Ели жадно, по-мужски, изредка перебрасываясь фразами. Спустя полчаса, отодвинув посуду в сторону и прихлебывая холодный квас, приступили к разговору. Исходя из наблюдений Воскобойникова, а также короткого разговора с Таней (ему все же удалось с ней поговорить), вырисовывался один из моих ранее предполагаемых вариантов. Елена Скокина, ее подруга, являясь любовницей комиссара Алексея Распопова, судя по всему, рассказала тому, кто такая Татьяна Ватрушева. В чьей голове родилась идея сорвать хороший куш, трудно было сказать, но я бы поставил на Скокину. Из разговора с Таней бывший полицейский агент сделал вывод, что большевики ей хорошо промыли мозги, потому что она сначала наотрез отказалась идти с ним, а потом стала кричать, что он провокатор. Что за девушкой велось наблюдение, выяснилось вечером того же дня. Когда Воскобойников возвращался домой, на него напали, избили, после чего предупредили, чтобы эту девушку он за версту обходил, иначе в следующий раз так легко не отделается.