Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова - читать онлайн книгу. Автор: Иван Просветов cтр.№ 21

* * *

«Воля России» не преувеличивала: Союз студентов-граждан РСФСР окружили стеной строжайшего бойкота. Только люди малодушные и подлые могут поддерживать эту «контору», заявляли в Союзе русских студентов. Крепкие и стойкие, и все, в ком не заглохла подлинная любовь к страдающей родине, обязаны быть настороже и бороться против врагов России. В сентябре 1923 года лидеры СРС постановили: те, кто не желает проводить бойкот, должны покинуть его ряды. На словах осуждая насилие, они сложили с себя ответственность за эксцессы в отношении сменовеховцев, ссылаясь на настроения в студенческой среде и отсутствие возможности их сдерживать.

«Продавшихся коммунистам» при любом случае оскорбляли на улицах, в общежитиях и учебных заведениях. Однажды ночью Штерна подкараулили на мосту и попытались сбросили в реку, он еле спасся от нападавших. На Русском юридическом факультете староста Ядринцев, в прошлом штабс-капитан – военный летчик, настаивал на бойкоте. Приват-доцент Шахматов, преподававший историю русского права (в штабе Деникина он служил подпоручиком), на семинаре отказался общаться с членом союза советских студентов, обозвав его большевистским прихвостнем.

Демократическое крыло ОРЭСО, сформировавшее после съезда Объединение русских демократических студенческих организаций с центром в Праге, зазывало к себе «лиц различных политических оттенков, разделяющих национально-демократическую платформу» – за исключением, опять же, сменовеховцев. Однако вместо сплочения случился раскол. В январе 1924 года из Русского студенческого союза «вследствие различия взглядов по некоторым вопросам идеологии и тактики» отделилась группа, создавшая Русский демократический студенческий союз (одним из его основателей был Сергей Эфрон). Обозначив свое непримиримое отношение как к большевистскому режиму, так и к реакционным эмигрантским мечтаниям, она заверила, что новая Россия станет страной демократии:

Революция была следствием накопившихся ошибок прошлого, но теперь есть надежда на преобразующие творческие силы народа.

Лидеры правого крыла продолжали настаивать, что революция была губительным, бессмысленным бунтом, которому нет никакого оправдания. Однако и по этой, казалось бы, прочной стороне эмигрантского сообщества пошли трещины. Зимой 1924 года в Союзе русских студентов образовалась Национально-прогрессивная группа. Российское государство, разъясняли ее учредители, должно быть единым, построенным на началах здорового демократизма и гражданской справедливости, уважении к культурно-национальным запросам народов, его составляющих, и признании свободы личности. Конкретную же форму государственного устройства выберет сам народ. Объединение демократических студенческих организаций, со своей стороны, провозглашало своей целью возрождение России на основах народовластия, законности, социальной справедливости, признания ценности человеческой личности и уважения к национальной культуре и историческому прошлому русского народа. Как говорится, найдите десять отличий…

Меж тем в Праге появился еще и Союз труда. Пока одни студенты-эмигранты спорили об основах и формах возрождения родины, другие думали о приземленном будущем, которое стремительно становилось настоящим. «Русские студенты, заканчивающие свое образование в Чехословакии, должны будут не сегодня-завтра покинуть стены “альма матэр”, чтобы стать на путь самостоятельного существования, – писала пражская газета «Огни». – Путь, который лежит перед ними, полон неизвестности». Союз труда вознамерился помогать выпускникам искать работу по специальности. Никакой политики, кроме одного пункта – невозможность возвращения в Россию, пока там существует советская власть. Когда и как она сменится или переродится – этот вопрос был оставлен за скобками. ^[128]

Возвращенцы, в общем-то, поставили эмигрантскому студенчеству верный диагноз: глубокий психологический кризис. Допускали ли они, что сами могут заблуждаться и обмануться в своих ожиданиях? Ни в коей мере:

Никто из них не мог даже предположить, в какое царство страха превратится страна, куда они стремились вернуться. Что тот образ, которым правые и левые эмигранты пугали колеблющихся – сомнительный в середине 1920-х, период большевистского либерализма, – через несколько лет станет реальностью. Основатели Союза студентов-граждан РСФСР найдут для себя на родине занятия по способностям и будут – до поры, до времени – нужными людьми. Один лишь Николай Былов, увлекшись иными политическими идеями, останется в Европе, не подозревая, что тем самым сохранит себе жизнь. Но и у него все-таки промелькнет сожаление о том, что не поехал в Советскую Россию. ^[129]

А пока правление союза ведет переписку с Центральным бюро Пролетстуда СССР и консультируется с полпредством относительно своей активности в Чехословакии.

Летом 1924 года Пролетстуд организовал для двенадцати эмигрантов практику на различных промышленных предприятиях СССР – всем перед возвращением в Чехословакию оформили советские загранпаспорта. Москва давала понять: стране социализма нужны образованные люди, готовые работать на благо народа. ^[130]

Если бы студенту Штерну кто-нибудь напророчил, что по возвращении в СССР, прежде поработав еще и по дипломатической части в Берлине, он возглавит один из отделов НКИД – тот, наверное, удивился бы, но поверил в такую возможность. Если бы провидец добавил, что в 1937-м Давида Штерна, автора нескольких антифашистских повестей, арестуют как немецкого шпиона – то молча развернулся бы и пошел прочь от этого человека, как от сумасшедшего. Или гнусного провокатора.