Собрание сочинений. Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60 – 70-х годов - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мамлеев cтр.№ 113

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Собрание сочинений. Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60 – 70-х годов | Автор книги - Юрий Мамлеев

Cтраница 113
читать онлайн книги бесплатно

— Давайте их убьем, — вдруг говорим «мы на шкафу», указывая на себя настоящих.

«Они на шкафу» смотрят на нас своими пристальными, сумасшедшими глазами, и мы впиваемся так друг в друга, покачиваемся и, сидя, чуть приплясываем вместе со всем нашим выкинутым миром.

Кажется, все безумие голого существования смотрит на самое себя и, сплетаясь с самим собой, порывается разгадать тайну. Да, да, мы хотим броситься друг другу в объятия. «Они на шкафу» даже напряглись, словно готовясь к прыжку. Хотим броситься, но не можем… Может быть, они там опять уговариваются убить нас. В это время с мертвой птицы встает бледная, изможденная Лада. Она — одна неотделенная. В ее руке — бокал вина. Она медленно обходит каждого из нас настоящего, целуя в губы. И «те на шкафу», точно завороженные ее неземной нежностью, начинают белеть, исчезать и со свистом входить в нас настоящих. К нам понемногу возвращается сознание; но это далеко не все, мы сидим полуоглушенные, а там, на шкафу, видны еще бледные контуры нас самих.

Мариус. На этот раз было слишком ужасно… Почему ты не поцеловала нас раньше?

Лада. Какой был смысл?.. Я сама чуть не погибла, отделившись. Мне нужны были силы и время, чтобы собрать в единый порыв, в единые три поцелуя, всю свою нежность… потому что только такой сверхчеловеческой, потусторонней нежностью, которая граничит с безумием, можно было смирить их… или, вернее, те мрачные силы, марионетками которых были те, на шкафу…

Я (потрясенный). О, это не был поцелуй женщины!

Лада (смеется). Поцелуй только женский может воскресать лишь…

Существо № 8 (бормочет). О, наша колдунья… Гав, гав…

Мариус. А те призраки все еще сидят на шкафу.

Лада. О, не будем обращать на них внимания, они такие бледные и скоро исчезнут, правда, один чего-то урчит.

Я. Ха-ха… А предметы опять начинают подмигивать и перевоплощаться. Значит, дело идет к затишью.

Мы все понемногу успокаиваемся. Только наши призраки на шкафу начинают млеть и, извиваясь, целовать стенки, как будто они лезут на них.

Где-то за окном, увитым змеями, появляются безразличные, говорящие сами с собой фигурки людей.

Предметы меняются нежно, осторожно. Ладочка странно корректирует их изменения движениями рук.

Но во всем чувствуется болезненность, как после тяжелого приступа. Даже какая-то постоянная, вечная болезненность. И все-таки что-то начинается, вздрагивает, происходит. Словно непрерывно Кто-то Большой и Невидимый варит свое вечное, мировое месиво. Пространство вдруг наполняется нашим растекшимся, унылым и безразличным полем сознания.

И мы точно бродим в своем ставшем индифферентным и огромном разуме. И только внутри нас его самые родные, последние остатки борются с неизвестным.

Иногда с визгом проносятся какие-то сгустки наших прежних мыслей, затем юркие, слабоумные, оторвавшиеся и теперь странно существующие сами по себе наши похоти и ассоциации.

— Они дерутся, — обиженно сказал Мариус.

— А нам на все плевать, — махнуло «рукой» существо № 8.

И действительно, это не было так катастрофически ужасно, потому что рядом жила Лада.

Может быть, она была для нас отделившаяся нежность Творца…

И мы, ни на что не обращая внимания, говорили только о ней, думали только о ней, и она присутствовала в нас даже тогда, когда наши мысли были заняты другим. Сумеречность и высшая внереальность наших отношений усиливалась еще тем, что у нас, точно мы были не от мира сего, полностью отсутствовала ревность. Но главное — везде, во всех уголках нашей души, была разлита атмосфера нездешней, немного даже истерической нежности; это был то тихий, тайный, то надрывный, поющий поток Нежности, который ни разу, ни на одну секунду не прерывался ни грубым словом, ни холодом рассудка, ни жестом, ни невниманием. И именно эта страшная непрерывность, точно указывающая, что нет сил выше этой нежности, создавала такой торжествующий, вечный, замкнутый в себе духовный сад. Это было состояние какой-то бредовой влюбленности.

Лада. Ну что же, друзья, еще далеко не все кончено, и смотрите, наше прошлое растеклось по всему пространству, оно грозит, оно есть.

Мариус. Ну и пусть. В конце концов, мы тоже прошлое.

Я. Ладочка, тебе удобно? Что за черт притаился там у тебя под боком?

Лада. Да он полумертвый.

Существо № 8. Болит голова.

О, это состояние бредовой влюбленности воздвигало реальную, хотя и до боли в сердце хрупкую стену между нами и полной катастрофой.

Каждый словно прятался в душе Лады, прикасался к ней, спасаясь от судорог распада. В то же время каждый из нас хотел умереть в ней, видеть себя в ней мертвым, видеть в ее теле свой синий, поющий неслышные песни труп… Вся наша душа горела и оживала, когда мы касались Ладиных рук, мыслей, улыбки. А она назвала нас «недобогами» и, ничего не делая, спасла нас.

В конце концов мы, пьяные от наших оторвавшихся мыслей, от этого визга, от то и дело появляющихся дурных, но не имеющих ни к кому отношения призраков, часто думали, какую связь имеет этот распад с нашей потусторонней влюбленностью? Этот бредовый дуализм совершенно расшатывал нас.

— Смотрите, смотрите, — вскрикнула Лада. — Я погрозила им, и они скрылись… Ваши двойники на шкафу… Только от призрака Мариуса осталась одна рука, которая машет нам из пустоты… Прощайте, прощайте, невидимые!

Я. О, какой высокий… Вот этот в углу… Мариус, подойди сюда… Ты знаешь, около него невозможно жить. Становишься истуканом, играющим сам с собой в прятки.

Лада. А есть кому скрываться?

Существо № 8. Мы и так скрыты.

Мариус. Скоро будет другая жуть.

Когда наступила эта другая жуть, я часто думал: было бы распадом то, что происходило с нами? Может быть, мы просто были платформой для чудовищной пробежки других сил?

На этот раз она была последняя. Ладочка всегда начинала светиться, когда чувствовалось приближение. Она становилась как сомнамбула, ходила среди нас, как в слепоте, и улыбаясь спрашивала: «Это Дориос, это ты, Мариус, это ты, существо № 8?» Точно она всеми силами старалась что-то сохранить в себе… для нас… Ее лицо блуждало и улыбалось неизвестно кому. Иногда только мы присаживались, чтобы выпить вина.

Скоро стало совсем непонятно: то ли мы были пылинками, то ли мы были богами?

Мигом все внешне бредовое: меняющиеся предметы и тот высокий — убралось, точно скатавшись, и спряталось неизвестно куда… Может быть, в нас… И вот тогда-то существо № 8 залаяло. О нет, мы не могли ему помочь! «Это» — внутри — распирало нас так, что мы были сами по себе. Только наша прежняя влюбленность связывала нас с бытием. Я не помню, сколько раз поцеловала меня Лада. И вечная потусторонность этих поцелуев, в которых не было даже намека на удовлетворение, возносила меня над разрушающимся земным сознанием.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию