Собрание сочинений. Том 2. Последняя комедия. Блуждающее время. Рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мамлеев cтр.№ 69

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Собрание сочинений. Том 2. Последняя комедия. Блуждающее время. Рассказы | Автор книги - Юрий Мамлеев

Cтраница 69
читать онлайн книги бесплатно

По многим причинам он был в этом абсолютно убежден. И тяжело ему было смотреть в глаза детей и людей.

Все, что происходило на этой планете в нашу эпоху, вызывало в нем именно такое чувство. Находясь в толпе, на центральных улицах Москвы, где много иностранцев, он удивлялся многообразию мертвых. И смех Бореньки поражал его как открытие: оказывается, труп может так смеяться, так глубинно, до самого нутра, уже, правда, пустынного, так заливно! И любил Никита Бореньку за это, души не чаял в нем.

Удивляла его и тяга мертвых к наслаждению. Но когда кто-нибудь из них умирал — тут Никита порой становился в тупик, но не особенно. Он считал, что смерть — это длительный и сложный процесс, со многими стадиями, перерывами, даже оживлением, и обычную нашу смерть он чаще воспринимал лишь как один из этапов. Причем почему-то считал, что здесь происходит, наоборот, некоторое оживление, гальванизация, смерть шиворот-навыворот. Он был очень чуток в этом отношении.

Трудно было ему, а по большей части и невозможно, передавать людям свои мысли, знания, и глубь. Тут он только барахтался, но никаких выражений ни в чем не находил. То, что было в нем, то, что он помнил и знал оттуда, жило в нем одинокой чудовищной глыбой, ходячей заполярной Вселенной, которую он ни с кем не мог разделить. Он пытался иногда, издавал какие-то звуки, искал нужные слова в огромных словарях (но там таких слов, явлений и понятий и близко не было), порой прыгал, дергался, пытаясь патологическими движениями выразить то, что он хотел. Все было бесполезно. Естественно, его принимали за сумасшедшего обычные люди, но где-то он и действительно сдвинулся после того, что с ним произошло там, да и здесь. Правда, кое-что он мог бы вполне выразить на языке того времени, в которое он попал, но он не хотел: ибо вне связи с остальным это было бы нелепо и тотально искажало бы картину. Но иногда у него вырывалось…

И тогда ему самому становилось страшно, он бросался из стороны в сторону и кидался даже есть, пожирать эту их пищу, если она была под рукой. Потом его рвало, но кое-что усваивалось, и текла странная кровь изо рта… Но он знал, как поддерживать свою жизнь. Он цеплялся за нее так же, как цеплялись все эти мертвецы, и в этом был с ними схож…

Но их веселость вызывала в нем такое изумление, что на какое-то время его ум прекращал функционировать…

Егор и Павел должны были еще подхватить на Таганке других гостей, вызвавшихся повидать бедового Никиту. Одна гостья — была та самая гадалка и экстрасенска, Тамара Ивановна, тетушка Павла, к которой он еще раньше обращался по поводу некоторых деталей своей судьбы. Толстуха умолила Павла, чтоб ей увидеть Никиту. «Может быть, удастся погадать на него, Паша, — захлебываясь, говорила Тамара Ивановна, — тогда из-под завесы-то и откроется суть, и мы увидим…»

Павел в конце концов устал от нее, но он заметил, что лучше, чтобы из-под завесы не открывалась суть. Но он-де обречен.

«Возьмем кота! — вскрикнула Тамара Ивановна. — Моего, любимого. Он не прост. По его реакции многое можно будет понять».

Вторым гостем был Черепов. Он нашел-таки Павла. Черепов был свой, из общей метафизической компании, и от него скрывать было нечего. Без особого интереса он согласился приехать.

В толчее на Таганской площади нашли гадалку с котом. Кот был большой, жирный, черный и все время мурлыкал у Тамары Ивановны на груди. «По нему — хоть весь мир провались — лишь бы мурлыкать», — шепнула та.

Черепов стоял невдалеке, но своим острым взглядом определил Тамару Ивановну, хотя был с нею незнаком.

«Что-то есть в ней от ошалелости нашей», — решил Клим.

И вся эта компания ввалилась в старомодный, исторически ценный двухэтажный домик в Замоскворечье, где приютилась квартира «провидца». Кота несли почему-то в авоське, но он продолжал там мурлыкать. Ему было все равно. От него исходили токи равномерного блаженного бытия.

Кирюша приготовил для гостей скромное угощение. Но Черепов от сестры привез целую сумку добра. Квартира была до такой степени «достоевской», что это сразу всех сблизило с хозяином. Кирилл принадлежал к другой метафизической группе, чем гости, они не пересекались раньше, но оказалось, что слышали друг о друге и кое-что знали. Выяснились линии, общность. Во всяком случае, труды Рене Генона (в основном на французском) были азбукой и там и тут. Однако Кирюша был какой-то особенный и резко выделялся в своей группе и среде.

Никиты еще не было. Опаздывал.

«Ну еще бы, — подумал Егор. — Нелегко ему, будущему, передвигаться по миру мертвых. Глянет какой-нибудь труп в харю — и не обрадуешься».

Кирилл, однако, взглянул подозрительно на кота. И, почувствовав, что Тамара Ивановна явно со стороны, вопросительно посмотрел на Павла. Тот шепнул, что эта родная тетушка — обычная экстрасенска, вреда от нее, тем более метафизического, никакого.

А что предскажет — от того отмахнуться можно, как от мухи, если даже сбудется.

— А кот? — уточнял Кирюша.

— Кота я знаю, — уклончиво ответил Павел.

На том и порешили. Разговор сразу же перешел на тему тибетского бона, манускриптов на санскрите, описывающих то, что было с людьми лет сто тридцать тысяч назад, потом о раскопках на Кольском полуострове и на Урале (о ведических поселениях там) и т. д. Кот перестал мурлыкать и все смотрел по сторонам. Никиты почему-то не было и не было. Тамара Ивановна начала уже нервничать и со смешком предложила погадать по картам на предмет прихода Никиты: может быть, где-нибудь застрял, а то и навсегда. Смешок был правильно понят.

Наконец внезапно раздались долгожданные звонки.

— Это он! — твердо сказал Кирилл.

Никита вошел в квартиру распахнутый, какой-то открытый: старичок, а в одной рубашке, хоть и в штанах. Да и жары на улице никакой не намечалось.

Такая большая компания немного смутила его. Он опасливо осмотрел всех, но сесть за стол отказался. Зная его нестандартное отношение к еде, Кирилл растерялся, не зная, что ему предложить.

Никита от всего отказывался, но потом вынул из кармана штанов яблочко и сказал, что его пожует. Это всех как-то успокоило.

— Пусть пожует старичок, пусть, — плаксиво пробормотала Тамара Ивановна. — Может, ему и жить-то осталось совсем ничего: с это яблочко.

— Я буду долго жить, долго! — внезапно совсем явственно и не по-стариковски громко сказал Никита, но слова звучали как все равно не из человеческой глотки.

Все замерли. Только кот гадалки прыгнул на кресло и почти мгновенно заснул.

— Кто вы, кто?!! — вскрикнул наконец Павел. — Никита, скажите, яснее солнца, кто вы?!!

В ответ Никита истошно, словно был в лесу, захохотал. Хохотал он так, как будто вопрос был настолько нелеп, что и отвечать на него было бы слабоумием.

В то же время создавалось такое впечатление, будто Никита в действительности и сам не знает, кто он. И потому такой дремучий хохот. Глаза его медленно блуждали, искры смеха превращались в черные огоньки, словно спросить «кто он» было равнозначно вопросу «что такое Ничто?».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению