Чан Кайши - читать онлайн книгу. Автор: Александр Панцов cтр.№ 102

В тот же день, 6 марта, Чан представил Стилуэлла командующим этими армиями (5-й и 6-й), приказав китайским генералам подчиняться американцу:

— Генерал Стилуэлл командует вами, а я — Стилуэллом. Разве генерал Стилуэлл не мой начальник штаба?

Стилуэлл был приятно удивлен и готов был уже изменить мнение о Чане, записав в дневнике: «Похоже, он жаждет сражаться и сыт по горло отступлением и вялостью англичан. К тому же сильно подозревает их в дурных мотивах и намерениях… Я вздохнул спокойно, поняв, что Джи-мо ^[101] предполагает отдать командование в Бирме мне… Никогда прежде иностранцу не позволялось ни в какой мере контролировать китайские войска ^[102]… В его словах есть много смысла».

Стилуэлл тоже не питал теплых чувств к англичанам, считая их «сукиными детьми» и «ублюдками» за то, что они оставили Рангун. 11 марта 1942 года он вылетел в Бирму, где провел шесть дней, изучая обстановку. А вернувшись, представил Чану оперативно-тактический план, предложив перебросить китайские войска на юг Бирмы, чтобы занять оборону примерно в 280 километрах к северу от Рангуна.

И вот тут-то у них начались трения. Все, что предложил американец, Чан отверг, заявив, что надо выстроить оборонительную линию в Центральной Бирме, то есть на расстоянии порядка 600 километров к северу от Рангуна. Понятно, что Чан считал себя более сведущим в военных делах, чем «Уксусный Джо».

В дурном настроении Стилуэлл вернулся в Бирму, а тем временем Чану пришлось вновь переключиться на семейные проблемы. В марте 1942 года Жанетт выкинула еще один фортель. Гуляя как-то по окрестностям Чунцина, она обратила внимание на симпатичного юношу и тут же бесстыдно предложила ему уединиться с ней. Молодой человек, однако, вежливо отказался (может быть, приняв Жанетт за гомосексуалиста, так как, будучи весьма экзальтированной особой, она любила носить мужскую одежду). Разгневанная Жанетт велела своим четырем охранникам избить «негодяя». Что те и сделали. К несчастью, юноша оказался сыном знакомого нам Бай Чунси, одного из вождей гуансийской военной клики и заместителя начальника Генштаба чанкайшистской армии! Генерал Бай, конечно, поднял шум, и Чану опять пришлось улаживать дело.

А в конце марта 1942 года новый сюрприз Чану преподнес уже его старший сын Цзинго. Неожиданно приехав к нему в Чунцин 27 марта, он сообщил отцу, что у того почти месяц назад (1 марта) родились два новых внука — близнецы Лиэр и Шиэр (Красавчик и Львенок). Как и старший внук Ален, они были недоношенными: без малого семимесячными, поэтому их еще называли Дамао и Сяомао (Большой котенок и Маленький котенок) ^[103]. Это было, конечно, радостным событием для 55-летнего деда, но оказалось, что новые внуки не от Фанлян (Фаины), законной супруги Цзинго, а от любовницы, некоей Чжан Яжо, о которой Чан понятия не имел. Не знали о ней и Фаина с Мэйлин.

То, что Цзинго завел любовницу, Чана не удивило: у него и самого их в свое время было немало, но пикантность ситуации заключалась в том, что иностранка Фаина, не привыкшая к китайским традициям многоженства, могла, если бы узнала о мужниной измене, устроить скандал. А это не только нанесло бы ущерб престижу генералиссимуса, но и осложнило политическую ситуацию в стране.

Поразмыслив, Чан изменил странные имена внуков Лиэр и Шиэр, которые, по словам Цзинго, его любовница дала им по названию улицы, на которой жила — Лиши лу (Улица красивого льва), и нарек их в соответствии с генеалогической хроникой своего клана: Сяоянь и Сяоцы. Как мы помним, на ЗО-е по счету поколение в роду Улинских Цзянов приходился иероглиф «сяо» («почтительность к родителям»), иероглиф же «янь» значит «строгий», а иероглиф «цы» — «добрый». Позже, при крещении, дети получат и западные имена — Джон и Уинстон. Но Чан строго-настрого запретил давать новым внукам родовую фамилию, потребовав, чтобы они носили фамилию матери — Чжан. Узнав об этом, любовница Цзинго впала в депрессию: она поняла, что ее детям отказано в правах наследства.

Это была красивая, но наивная женщина. В декабре 1939 года, когда они с Цзинго встретились, ей уже исполнилось 26 лет, но выглядела она на восемнадцать: маленькая, полненькая, с круглым лицом и губками бантиком.

Родилась Чжан Яжо в 1913 году в поселке Учэн на севере Цзянси в семье шэньши (деревенского интеллигента). Ее детским именем было Маоли («Очаровательная сливка»), и оно, как нельзя лучше, подходило ей. В семнадцатилетнем возрасте ее выдали замуж, и от этого брака она родила двоих сыновей, но спустя шесть лет ее муж по какой-то причине покончил с собой. Когда в марте 1939 года пришли японцы, она, оставив детей на попечение матери, уехала на юг Цзянси, в Ганьчжоу. Романтически настроенная, Чжан Яжо решила отдать себя целиком героической борьбе за освобождение родины, а потому поступила на ганьчжоуские курсы молодых кадровых работников. И через несколько месяцев, в ноябре, на большом городском собрании впервые увидела Цзинго. Стоит ли говорить, что молодой человек, красивый и веселый, да к тому же сын Чан Кайши, ей сразу понравился.

После окончания курсов Яжо стала работать в местной администрации, и здесь-то на нее обратил внимание сам Цзинго, вскоре предложивший ей перейти к нему на работу секретаршей. Ну а дальше — все понятно. Роман длился почти два года, в полной тайне от Фаины, которая вместе с детьми тоже жила в Ганьчжоу. И это несмотря на то что Фаина хорошо знала Яжо и даже время от времени просила ее присмотреть за своими детьми, Эриком-Аленом и Эммой, когда должна была куда-нибудь отлучиться. По просьбе Фаины Яжо даже занималась с ней китайским языком.

Может быть, Цзинго увлекся Яжо потому, что она совсем не походила на Фаину, женщину не менее красивую, но ярко выраженного славянского типа? А может, ему, говоря словами поэта, захотелось «звон свой спрятать в мягкое, женское» и покорная пухленькая Яжо (что в переводе значит «Послушная») отвечала его желаниям больше Фаины, по характеру не менее сильной, чем Мэйлин? Ну а может быть, его просто потянуло «на клубничку»? Кто знает? Вроде бы это была обоюдная страсть. Он ласково называл ее «Хуэйюнь» («Светлое облако»), а она его — «Хуэйфэн» («Сильный ветер»), заимствуя эти имена из китайских выражений фэньюнь цзихуэй и фэньюнь були («ветер и облако встречаются» и «ветер и облако никогда не расстаются»).

Как бы то ни было, но в октябре 1941 года все закончилось — после того, как Яжо с замиранием сердца сообщила своему возлюбленному, что беременна. Тут-то Цзинго, похоже, перепугался. Дав ей изрядную сумму денег, он отправил Яжо в сопровождении подруги по имени Гуй Чандэ подальше от Ганьчжоу — в Гуйлинь, на север провинции Гуаней. Недалеко от этого города у нее жил брат, уездный начальник.