Все друзья делают это - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Ручей cтр.№ 43

Улыбнулся так же, как пять лет назад, когда мое сердце впервые остановилось из- за него.

И если бы я увидела эту улыбку вчера…

Я замерла.

Удивленно моргнула.

Прикоснулась к ладони Филиппа.

Скользнула по ней своим пальцем.

И облегченно выдохнула, когда поняла, что пять лет неразделенной любви меня отпустили!

Несмотря на знаки, которые сработали даже сейчас, несмотря на то, что предмет моих девичьих грез так близко, что я могу дотронуться до него, более того — он не против и сам это предлагает!

Я улыбнулась.

А потом рассмеялась — беззаботно, весело и свободно, ощущая, как со скрипом где-то внутри меня, подозреваю, что в области сердца разжимаются тиски заржавевших чувств.

— Филипп, — подошедший Никита встал так, чтобы загородить мне обзор и окинул старшего брата недовольным взглядом, — ты компанией не ошибся?

Попыталась его отодвинуть — куда там. Сделал вид, что не заметил моей попытки. Попыталась выглянуть из-за него — он деловито сел поперек бревна, прямо передо мной.

— Фух, — прижалась к его напряженной спине, а потом провела одним пальчиком от его шеи к поясу брюк и ремню, чувствуя, как мужская спина расслабляется.

— Я думал, что ты усвоил, — усмехнулся Филипп, — то, что другим может казаться ошибкой, на самом деле один из пунктов моей успешной стратегии.

Не знаю, то ли спокойный, скорее даже безразличный голос старшего брата, то ли суть его слов заставили Никиту напрячься. И я вновь провела по его спине — теперь уже не одним пальцем, а всей ладонью.

— Плечи, — обронил мой друг, а когда понял, что я медлю, повернул ко мне голову и подсказал: — Мне нравится, как ты ко мне прикасаешься, но помассируй, пожалуйста, не спину, а плечи.

И отвернулся, продолжая поединок взглядов, который проходил, можно сказать, у меня под носом, но без единой возможности посмотреть!

Хотела чуть-чуть его отодвинуть, но он перехватил мои ладони, поднял их вверх, уверенным жестом положил на свои ключицы и доверчиво склонил голову набок.

— И как это понимать? — пропыхтела позади него возмущенным ежиком.

— Согласен. Тоже пребываю в крайней степени недоумении, — совершенно неожиданно поддержал мои возмущения и Филипп.

Никита проигнорировал реплику брата, а ко мне развернулся в пол-оборота и лукаво сверкнул глазами:

— Ты сама выбрала меня своим Повелителем.

И опять отвернулся, как будто вопрос улажен и мы все решили, и главное будучи уверенным, что теперь я послушаюсь!

Вертелась у меня фраза на языке, что никого я не выбирала! Это он просил называть себя Повелителем! И если вчера это было уместно, смешно и забавно, то сегодня…

Единственное, что осталось сегодня — это значение слова.

И нет у меня объяснения, почему вопреки вчерашним угрозам я не стала его душить при первой возможности.

Быть может, виной тому его напряженное ожидание, которое я практически осязала. Быть может, сыграло роль затянувшееся молчание Филиппа. А может быть, и скорее всего, дело именно в том, что мне хотелось прикоснуться к этому самоуверенному мужчине, ждал этих прикосновений, и не просто доверился мне, а поверил.

Поверил, что я это сделаю.

Прикоснусь к нему. Так. При человеке, к которому безуспешно пыталась приблизиться целых пять лет, и который наконец-то шагнул ко мне.

Осторожно погладила ключицы Никиты. Помедлила. Я понимала, что если сделаю, как он просит, это будет не просто массаж, вернее, совсем не массаж. А мой шаг от другого мужчины — к нему.

И когда мои пальцы принялись разминать сильные плечи, я услышала резкий выдох Никиты и поняла — затаил дыхание, ждал! И легко различила едкую усмешку в голосе другого мужчины, который, поднявшись с бревна, обронил:

— Так я и думал: женщины способы принять, потерпеть, приспособиться к тому, кто удобней и ближе, но не любить!

Дышать стало трудно — жадно хватая ртом воздух, наткнулась на взгляд чайных глаз, и поняла, что не легче. Жжет… першит… обжигает от этого льда…

Он знал. Откуда-то знал, что все эти годы… И теперь насмехался! И, пожалуй, имел полное право, вот только…

Когда ржавые доспехи пали, освободив мое сердце, я вкусила глоток воли и радости. А когда рассыпались в прах, и когда сердце и душа нараспашку… Невыносимо обидно, стыдно и больно даже от взгляда.

Принять, потерпеть, приспособиться…

Так он думает обо мне. Обо мне и Никите.

Мои пальцы перестали порхать.

Опустились на бревно уставшими, безликими мотыльками.

— Не переживай, девушка с волосами цвета топленого молока, — утешил меня Филипп. — Быть такой же, как все, не так плохо. Даже если это позиция не только ниже, чем пьедестал, на который тебя возвели незаслуженно. А куда ниже плинтуса.

Он еще только договаривал последнее слово, а черный вихрь, тихо отдыхающий передо мной, уже взметнулся и обрушился на невозмутимую глыбу льда…

И понеслось — лед и пламя! Дикая смесь, которая, оказывается, способна не только тлеть, но гореть и пылать так ярко, что больно глазам!

Мужчины боролись молча, сжигая в этой борьбе все обиды — не только сегодняшние, но и те, что скопились за долгие годы.

Послышались женские крики, чей-то вой и возмущенное карканье любопытной вороны — она, понимаешь ли, отдыхала на ветке, почти спала, а тут…

Я подскочила, попыталась разнять мужчин и…

О том, что это не просто необдуманный, а очень глупый поступок поняла уже во время непродолжительного полета на трассе — от чьей-то руки до бревна. Помнится, я еще успела машинально порадоваться — хорошо, что дерево-то обтесанное!

А потом все. Наступила темнота, в которую я окунулась без страха, зная, что когда меня приведут в чувство, мои волосы стопроцентно будут без иголок от ели, туи и чего там еще?..

Нет, падать было бы мягче, но мне как-то зеленый цвет не к лицу!..

Я лежала в постели, под клетчатым розово-желтым пледом, держала в руках чашку с горячим отваром, который должен был быстро поставить меня на ноги, и, честно говоря, не имела ни малейшего желания подниматься!

Тут столько внимания, понимания, на меня смотрят с сочувствием и добротой, а если я встану…

— Выпей, Аня, — уговаривала Инга Викторовна, которая первой навестила меня после удара об дерево и принесла этот отвар. — Ты сразу почувствуешь бодрость, небывалый подъем, желание двигаться, действовать!

Помня ее обещания утром, до бодрящей пробежки, с которой я вернулась, едва волоча свои ноги, с сомнением взглянула на чашку.